Казалось, что в читальном зале резко упала температура и ртуть застряла на отметке ниже нуля, будто вылетели все стекла из окон, и зимний морозный воздух проник вовнутрь знаменитого на весь мир книгохранилища.

Культя продолжала еще торчать вверх над самой головой несчастного, а учитель продолжал, в свою очередь, игнорировать эту настойчивость отчаяния.

Несчастный принес в жертву свою руку лишь для того, чтобы вырваться из мира химер в мир реальный. Ему казалось, что подобной жертвы и веры будет достаточно. Но на беду свою, оказался в мире еще больших химер. Запутанный лабиринт закончился тупиком.

А холод между тем все усиливался и усиливался, сковывая сознание и провоцируя бред. Химеры не отпускали. Человек в малиновом пуловере почувствовал себя Каем из сказки Андерсена о Снежной королеве. Пуловер не согревал. Бога в его бредовом сознании сменил какой-то образ Вечной Женственности из манихейской ереси. Химеры праздновали полную победу.

Между тем псих с бутербродом поднял окровавленную кисть со стола, деловито поднес ее к носу, принюхался.

Несчастный в малиновом пуловере начал терять сознание. С его уст стали слетать богохульства.

Небеса оказались пустыми и холодными для него. Там не было никого, кроме Снежной королевы.

Москва, события того же дня. Продолжение разговора в автомобиле

– В том-то вся и штука, Женька. В том-то вся и штука. Еда, трапеза, понимаешь, накладывают свой отпечаток. Не все книги выдерживают этот ритм, который создает позвякивание столовых приборов, ритмичное движение челюстей и постоянная необходимость отрываться от текста и бросать взор на тарелку. В нашем обществе есть даже свой штатный психолог, который делает соответствующие замеры и потом беседует с каждым отдельно о полученных впечатлениях. Он собирается защищать докторскую. По его мнению, чтение во время еды имеет прямое отношение к явлению трансперсональной психики.

Да у вас там действительно все очень серьезно.

Конечно. Среди нас даже есть один биолог, который говорит, что чтение – это воплощение жизни и что ДНК человека – это так называемая читающая структура.

Tout aboutit en un livre – Книга вмещает все, – решил уточнить Воронов.

Кто это сказал?

Малларме, кажется.

Вот-вот, и мы о том же.

Так вы различаете, какие книги можно читать во время еды, или трапезы, а какие – нет. Я правильно понял?

Это все индивидуально. Я, например, не могу во время трапезы воспринимать художественную литературу. Положим, герой объясняется в любви, а ты голову вниз и вилкой что-нибудь подцепляешь. Сам понимаешь – все сразу начинает казаться фальшивым. Жуя и прихлебывая из бокала, я с трудом могу уловить и логику какого-нибудь философского трактата.

Что же остается тогда, Арсений? Легкое чтиво, да?

Разговор прервался. По Кольцу с сиреной, лавируя между автомобилями, плотно стоящими в пробке, из Склифа пыталась прорваться куда-то в центр карета «Скорой помощи».

Москва. События того же дня. Ленинская библиотека

Паника началась не сразу.

До читателей, среди которых в этот час мало было абсолютно нормальных, не сразу дошел смысл произошедшего. Но когда наконец дошел, то все как один повскакали с мест, и стулья, падая спинками вниз, принялись отбивать дробь наподобие африканских ритуальных барабанов.

Кто-то закричал, и женский визг стал невыносим.

Толпа бросилась к выходу. Началась давка.

Сообщили, что из-за пробки на Садовом кольце карета «Скорой помощи» задерживается. Ждали реанимобиля, причем для двоих – и для самого членовредителя, и для служительницы-атеистки, у которой, судя по всему, случился сердечный приступ.

Носилки нельзя было пронести сквозь двери и по узкой лестнице. Когда пострадавшего выносили в желтой и вонючей клеенке, то он, как школьник, продолжал упорно тянуть свою изуродованную культю вверх, к холодному зимнему небу, откуда, как с рекламного щита, ему улыбалась лишь Снежная королева, словно предлагая выбрать самый лучший в мире холодильник.

Выносили пострадавшего из здания библиотеки четверо случайно подвернувшихся аспирантов. Персонала в службе «Скорой помощи» не хватало. Прислали двух молоденьких девушек-практиканток да водителя, который не выносил ни запаха, ни вида крови. Он нервно курил одну сигарету за другой, заметно бледнея с каждой минутой.

Аспиранты тоже старались не смотреть на изуродованную руку, которая так и вылезала из клеенки.

Невесть откуда в холле библиотеки появились и ребята с телевидения из передачи «Дорожный патруль».

Летопись дня писалась на камеру по горячим следам.

Москва, события того же дня. Продолжение разговора в автомобиле

– Я лично предпочитаю историческую литературу. Лучше всего – какие-нибудь популярные биографии знаменитых людей прошлого.

– А почему именно такой выбор?

– Сам не знаю. Карлейль как-то заметил, что вся мировая история – это бесконечная божественная книга, которую все люди пишут и читают одновременно. И в эту книгу кто-то уже успел вписать и их самих.