Пока кайзер в своей неподражаемо нагловатой манере, похлопывая Балка по плечу, расхваливал его мэтрам германского кораблестроения, Василий пытался по физиономиям собравшихся понять, как протекало их общение до его «явления народу».

«Петрович возбужден и зол. Прятать эмоции – не его конек. Значит, с кем-то тут уже успел сцепиться и наговорить лишнего. На круглой мордашке герра Бюркнера играет самодовольная улыбочка «а ля Мона Лиза». Получается, что под горячую длань Руднева угодил не он. Вилли – полное благодушие и доброжелательность. Раз так, все пока идет по его плану. Вопрос: а по какому? Тирпиц монументален и непроницаем, как памятник или тертый судья в ходе жарких прений сторон. Зато на картинно надувшегося, обиженного на всех и вся Иоганнеса Рудольфа, без улыбки не взглянешь. Стало быть, душка Петрович хорошенько накрутил хвоста творцу «пятиминутных линкоров». Как и мечтал. Вдобавок, при начальстве и подчиненном, метящем в его кресло. Бестактный засранец…»

– Базиль, как Вы думаете, зачем я Вас пригласил к нам, на огонек?

«Никогда такого не было, и вот – опять? Прости любимая, так получилось…»

– Не могу знать! Ваше величество!

– Я же сказал, мы не на службе. Перестань паясничать и жрать начальство глазами. На самом деле, мой дорогой, я хочу, чтобы Вы выступили арбитром в нашем маленьком споре с адмиралом Рудневым, Вашим бывшим командиром на крейсере.

– Но, Ваше величество, как я могу?..

– Элементарно. Вы ведь артиллерист, Базиль, не так ли? Начали войну плутонговым командиром у шестидюймовых орудий?

– Так точно! Но сразу после боя у Чемульпо…

– Базиль, я знаю послужной список Василия фон Балка не хуже тебя. И понимаю, что хороший артиллерийский офицер останется таковым всегда, где бы ему не приходилось служить. В том, что ты – хороший офицер, ни у кого из собравшихся сомнений нет. Кроме того, мой дорогой, ты как нельзя лучше подходишь для этой роли еще по одной причине. Угадай-ка, попробуй, по какой?

– Э… Ну…

– Ха! Я знал, что он не догадается, господа! А Вы, кстати, как думаете? Почему наш юный друг подходит на роль арбитра вашего спора прямо-таки идеально? По сравнению с любым другим русским офицером или адмиралом, из числа присутствующих сегодня в Потсдаме, во всяком случае. Неужели не поняли до сих пор?

– В данный момент он не служит в российском флоте. Следовательно, если Всеволод Федорович вдруг соизволит на него прогневаться, то крупными неприятностями этому милому юноше сие не грозит.

– В яблочко, как всегда! Иногда ловлю себя на мысли, господа, что славный дружище Тирпиц умеет читать мысли. Альфред, признавайтесь нам честно: из Ваших досточтимых прапрабабушек на кострах никого не сжигали? – Вильгельм задорно расхохотался своей маленькой, элегантной шутке. После чего, внезапно нахмурившись, прямо и пристально взглянул Василию в глаза, - Смех - смехом, Базиль. Но на самом деле вопрос стоит очень серьезный. Возможно, не к месту здесь было и обсуждать его. Но, так уж вышло…

– Простите, Экселенц, но таких подробностей своей родословной я не припоминаю. Хотя, по поводу выбора Вами третейского судьи, позволю заметить, что Великий князь…

– Полно, Альфред! Наш дорогой Александр Михайлович, несомненно, тоже человек с флотской жилкой. Справочники, издаваемые им с любовью и тщанием, весьма хороши. Но будем реалистами: его претензии на уровень серьезного военно-морского теоретика и знатока законов корабельной архитектуры несколько завышены. Как, кстати, и уровень притязаний в плане административном. К тому же, он не артиллерист, а личное участие его в войне свелось к проводке транспортных конвоев. Да, дело ответственное и важное, никто не спорит, но… Вы же меня понимаете…

Беспардонно навесив на августейшего адмирала, дядю и друга царя, ярлык «слабой профпригодности», Вильгельм вновь повернулся к Василию:

– С адмиралом Тирпицем ты знаком. Теперь я намерен представить тебе двух моих лучших корабельных архитекторов, докторов Рудольфа и Бюркнера. Они понимают, что молодость не помеха для светлого ума, поэтому ты можешь не стесняться, высказывая свои мысли и соображения.

Уясни: перед тобой не чопорные ходячие коллекции титулов, званий и орденов, а пятеро людей, для которых Его Величество Военный Корабль значит нечто большее, чем просто «самоходная, плавучая, артиллерийская платформа». И как ты, несомненно, уже понял, о кораблях у нас и шла речь. И об их пушках.

Во время недавней поездки Государя Николая Александровича и Кронпринца на Тихий океан, наши многоуважаемые адмиралы Альфред и Всеволод обсуждали, какими могут стать будущие линкоры и большие крейсеры Германии и России. Ведь они должны, как минимум, на равных соперничать с теми проектами, которые ушлый Фишер и шайка его сообщников в обстановке глубокой секретности воплощают в стали, чугуне и бронзе на портсмутских верфях.

Я не намерен доискиваться до причин того, каким образом твой бывший командир оказался осведомлен об особенностях проектов кораблей, в данный момент находящихся на чертежных досках моих конструкторов, полнее, чем я мог себе вообразить. Главное, этот факт свидетельствует еще и о том, что его данные по линкорам, строящимся сейчас за Английским каналом, скорее всего, также достоверны. И это - положительный момент.

Но для меня принципиально важно, что наш любезный Всеволод подверг результаты трудов докторов Рудольфа, Бюркнера и их компетентных помощников уничижительной критике. Особенно, в отношении артиллерийской мощи. От торпедного же вооружения на линкорах и больших крейсерах он предлагает нам и вовсе отказаться, что пришлось не по душе адмиралу Тирпицу. И не ему одному, кстати.

Поскольку разработки инженеров Маринеамт представлялись мне прогрессивными и сбалансированными, воспользовавшись оказией, я задумал подстроить моим корабелам очную ставку с адмиралом Рудневым. Идея оказалась полезной. Хотя вышло так, что по ходу нашего оживленного обмена мнениями, мне, Альфреду и Хансу пришлось едва ли не в буквальном смысле пару раз разнимать его и герра Рудольфа…