Пробыв в окружении кайзера лишь несколько часов, Василий уже по горло был сыт трескучим монаршьим самолюбованием. А высокопарные замполитовские рассуждения на темы, весьма далекие от дел насущных, обрыдли еще восемьдесят лет тому вперед.

Но внезапно, в обычной манере лихого перескакивания с темы на тему, Экселенц возвратился к главному. К пушкам…

«Хвала всевышнему! Товарищ Бог, или кто там у нас еще есть наверху, услышал мои молитвы…»

– Что ты нам скажешь, Базиль: как бы повернулось дело, если во время боя в порту Чемульпо у тебя в плутонге были не шестидюймовки Канэ, а крупповские «игрушечки» в 170 миллиметров?

– На «Варяге», Ваше величество? Германские SKM 170/40?

– Именно.

– Думаю, шансов на прорыв у нас было бы меньше. Или не было бы совсем.

– Ты серьезно!? – Вильгельм был слегка ошарашен таким ответом, - Но ведь снаряд у Круппа тяжелее на двадцать килограммов и способен пробить гарвеевскую плиту в 190 миллиметров! На «Асаме» пояс тоньше, а казематы и башни – так, и вообще, 6 дюймов…

– О том и речь. Если башни и казематы японца становились нам по зубам, Всеволод Федорович мог отказаться от авантюры с разменом «Корейца» на «Асаму». Спасительной, как показал бой. Вместо этого он мог поставить все на шанс вынести японцам главный калибр при контргалсовой стрельбе. В таком случае мы неизбежно получали серьезные повреждения, что сказалось бы на скорости хода и артиллерийском потенциале.

И не забывайте, пожалуйста, раз мы говорим о «Варяге», то на нем более тяжелых пушек Круппа можно было бы разместить не больше восьми штук. И потеря всего двух стволов, - уже минус четверть от веса залпа. Противников – шестеро. Скорострельность немецкой пушки на 25% хуже…

– Верно, но для раздельного заряжания, Василий Александрович. Когда используется унитарный патрон, орудие Канэ практически вдвое превосходит по этому параметру 170-миллиметровку Круппа. И это при том, что на французской пушке обычный поршневой затвор Банжа, а на эссеновской - более прогрессивный клиновый.

– Так точно, Всеволод Федорович. Только унитары к шестидюймовкам тяжелы. Они «ушатывают» заряжающих за четверть часа. Но Вы согласны, что хоть с «круппами», хоть с «канэшками», при попытке прорыва «в лоб» участь «Варяга» была бы печальной?

– Не сомневаюсь. Ваше величество позволит мне высказать пару замечаний?

– Само собой, адмирал.

– Во-первых, это была не авантюра, а продуманный риск. Да, на грани фола. Сколько седых и выпавших волос мне стоил тот день, бог знает. Но много - факт. К сожалению, даже в том случае, если бы мой крейсер имел на баке и юте по 8-дюймовке, в прямой артиллерийской дуэли «Варяга» с «Асамой» самураи нас бы непременно раскатали. Грудь в грудь армстронговский корабль объективно сильнее.

А во-вторых, простите, Ваше величество, но мы здесь вели разговор об этой пушке Круппа применительно к линейным судам: будущим линкорам и линейным крейсерам. А пример с «Варягом», бронепалубным разведчиком и истребителем торговли, в данном контексте совершенно неуместен. Зачем смешивать кислое с пресным?

С Вашего разрешения, и если никто не возражает, позвольте кратко повторить для Василия Александровича соображения, в том числе по части артиллерии, коие вызвали столь бурную реакцию уважаемого коллеги Рудольфа? Честное слово, и в мыслях не было кого-то оскорбить. Просто для меня, получившего некоторый военный опыт, существуют факты, доказывать которые нет смысла. Нежелание высокого начальства русского флота и кораблестроения признать очевидность хоть части из них до столкновения с японцами, была оплачена дорогой ценой. Потерянными кораблями и жизнями моряков, моих боевых товарищей. Разве вам не хочется учесть наши ошибки, чтобы поменьше наделать своих?

– Конечно, дорогой Всеволод! Какие могут быть возражения?

– Тогда позвольте начать с того, чего не будет на линейных судах, эскадрам которых предстоит лет через десять-двадцать оспаривать господство на морях. На них не будет дерева и угля. На них не будет многоцилиндровых паровых машин, не будет шлюпок. У них не будет ни таранов, ни торпедного вооружения, равно как и артиллерии среднего или промежуточного калибра.

Дерево будет исключено, как горючий материал, питающий пожары. Палубы будут покрыты линолеумом или специальной, негорючей заливкой, на которой не скользит нога в обуви. На смену углю придет жидкое топливо – нефть и мазут, а паровым машинам - турбины, вдвое, даже втрое превосходящие самые совершенные из них по мощности.

В боевых походах на борт вместо шлюпок будут приниматься спасательные плоты, не теряющие плавучесть при массе осколочных повреждений. Шлюпки же и катера будут корабельным инвентарем мирного времени.

Таранные штевни и мины Уайтхеда, как оружие ближнего боя, бессмысленны уже сегодня. Дальность эффективного огня главного калибра подходит к пяти-шести милям, новые пушки будут стрелять два раза в минуту, и бой закончится прежде, чем линкоры сойдутся на пистолетный выстрел. Поэтому рассуждения уважаемых коллег Тирпица и Рудольфа о «куче» и «свалке», о «торпедном залпе», о хитрых тактических приемах на подобный случай и необходимости их учета при выборе схемы расположения башен ГК, вызвали у меня столь громкий смех. Который кто-то мог посчитать обидным.

Огромная дальность эффективного огня больших орудий и возросшая скорость хода, ставят на «линкорной рукопашной» жирный крест! Из чего следует, что ВСЯ артиллерия главного калибра, а на новых кораблях на нее будет приходиться порядка 90% от веса их суммарного залпа, должна иметь возможность вести огонь на оба борта и участвовать в пристрелке. Как можно не учесть столь очевидные моменты? – похоже, Петрович вновь заводился, глядючи на скептическую мину, которую изобразил на физиономии главный строитель Кайзерлихмарине, - Я просто не в силах этого уразуметь, господа!