– Но времени на разговоры у нас нет, и я прошу вас, Любовь Викторовна, подготовить операционную, вся ответственность будет на мне, я вас заверяю, что все формальности соблюдены.
– Мой лечащий врач был немолод, но твердости в его голосе могли позавидовать самые опасные мои торговые партнеры с не самым светлым прошлым.

– Под вашу персональную ответственность!
– Взвизгнул молодой женский голос и потому как простучали каблучки и тому, что я вновь услышал голос своей жены, я понял, что она вышла в коридор.

В палате мы остались одни, я слышал, как хирург подошел к моей койке и сел напротив меня.

– Я знаю, что ты слышишь меня, и я надеюсь, что ты тверд, в своем выборе. Печально проговорил Константин Иванович.
– Ведь я тебе не раз говорил, что в данном варианте, который ты утвердил, умрешь ты от моих рук на операционном столе, а не от болезни.

Он просидел около меня еще минуту и с печальным вздохом, как будто не дождавшись ответа, встал и вышел из палаты.

Да, мы не раз обговаривали мою смерть. То, что меня полностью парализовало, не было сюрпризом, мы ждали этого целых пять лет, и было всего два варианта развития событий. Первое, пустить меня на запчасти, либо второй вариант, поддерживать во мне жизнь пока я не начну заживо гнить, и именно от этого умру.

– А хрен вам!
– мысленно взревел я, находясь на операционном столе, чувствуя, как скальпель делает свой первый надрез.
– Я сам решу, как уйти!

Когда пелена обезболивающего полностью окутала меня, я все ждал своего конца. Я мыслил и размышлял, а как говорил кто-то умный, значит существовал. И вот я вновь, как мне показалось, стал слышать, что меня крайне удивило.

Сперва я слышал какие-то шорохи, потом как мне показалось голоса, а потом и вовсе я начал ощущать, что — то теплое всем телом.

– Смотри, у него твои черты лица.
– Я услышал нежный молодой женский голос, и начал пытаться понять с какой стороны я слышу этот голос.

– Ну, уж нет, пусть он будет лучше похож на тебя.
– Проговорил баритоном мужчина, чуть не оглушив меня своим голосом.
– Давай запустим свет в дом, надо чтобы солнце увидело и приняло нашего сына.

Я слышал, как оглушительно проскрипела дверь, я почувствовал лютый холод, но я и увидел ослепительный свет. И в этом ореоле я увидел тех, кого я буду всю свою жизнь называть родителями. Зимнее солнце, что тогда слепило меня, не приносило тепла, и как любил рассказывать мой отец, что я родился в самые лютые морозы, когда либо приходившие в эти земли.

– Молчун, даже мороза не боится.
– Услышал я смеющийся радостный голос своего отца.
– Как же нам его назвать, Хель?

– Не в честь холода, - Сурово проговорила моя мама, и забрала меня из рук отца, а я вновь услышал как закрывается дверь.
– Его старшая сестра уже названа в честь костра!

– Не костра, а пламени.
– Недовольно проговорил мужской голос.

– Это не имеет значения, первенца назвал ты, как глава семьи, но имя сына я выберу сама.
– Проговорила моя мама, чей характер мне уже нравился.

– Я и не спорю с этим.
– Вновь послышался недовольный голос отца, который тихо добавил.
– Прав мой отец, взять в жены воительницу не пожелаешь и врагу.

– А моя мать всегда говорила, что северные варвары безумно тупы и прямолинейны.
– Мгновенно парировала моя мама, которая как я понял легла на кровать и меня начало согревать теплом её тела.
– Но я довольна своим выбором, а ты?

– А я счастлив!
– Крикнул мой отец так, что я думал, что я окончательно оглохну.
– Хель, я обрадую отца и дочь, и скоро вернусь.

Дверь вновь впустила в дом холод, и когда я вновь смог согреться, моя мама заговорила, но уже со мной.

– Не нравится мне имя Хель, но северные варвары не могут выговорить мое имя.
– С грустью в голосе поведала мне моя мама.
– Но ты сможешь, ибо я нарекаю тебя Альмодом, сыном Миуюки Синигами, той, что несет смерть в полной тишине.

Я чувствовал, как большая рука мамы ласково гладит меня по голове, и от этого все тревоги уходили, и печаль от моей недавней потери уходила куда-то далеко. Миуюки начала петь песню, в которой я не понимал ни единого слова. Но улавливал знакомые мне восточные мотивы, и мне становилось легче, так как я осознал, что сейчас ничего не могу изменить. Но я не собирался сдаваться, никогда не сдавался в прошлой жизни и в этой я не сдамся.

– Спи, Всесильный, тебе предстоит долгая жизнь в мире перекрестков.
– Проговорил ласковый голос матери, перед тем как я полностью погрузился в сон.

Мне снился странный и длинный сон, который постоянно прерывался, но я вновь и вновь в него проваливался. Вот мой гроб едет по рельсам по направлению к разожжённым горелкам в крематории. Вот я вижу заплаканное лицо свое жены, которая отвезя в институт дочку, а сына в школу обессиленно упала на руль машины и долго плакала. Пока снаружи машины бушевала метель, которая как будто укутывала и скрывала от глаз прохожих слабость моей любимой. Сон вновь прервался и когда он продолжился, место действия сменилось. Я видел, как супруга нервничала перед первым своим собранием директоров, она боялась, что не справится.