«Здесь никого нет, — уговаривала она себя. — Никаких чудовищ. Всего лишь я. И я скоро найду Стейна!»

Путеводная нить свернула за угол, Милли за ней. И застыла, оглушенная открывшимся зрелищем.

В кольцах-держателях горели факелы, озаряя зеленоватым, но ясным светом знакомый зал. Эмилия сразу узнала его по каменному кругу, что лежал в центре. В кругу на коленях стоял Стейн. Он как-то обессиленно опирался руками, смотрел в пол, и влажные от пота волосы закрывали лицо. Он не услышал тихих шагов Эмилии, он будто ничего не слышал и не замечал.

Нимфа, опасаясь позвать его, не понимая, почему он в таком состоянии, осторожно приблизилась и едва сумела сдержать вскрик.

Весь каменный постамент был заляпан кровью, и у Стейна все руки оказались изрезаны, тут же валялся серебряный нож — раны, нанесенные им, затягивались не так быстро. У ног василиска лежал измятый и испачканный лист с символами.

Эмилия догадывалась, что это значит. Стейн пытался осуществить задуманное, но у него не получилось, и тогда он решил усилить действие заклятия своей кровью. Такого делать нельзя, это строго запрещено: заклинатели часто погибали, не рассчитав сил. Судя по количеству крови, Стейн пробовал снова и снова, пока совсем не обессилел. Милли, оцепенев, смотрела на его израненные руки. Он не остановится. Даже если она будет умолять, рыдать, повиснет на его плечах. Стейн просто оттолкнет ее и продолжит попытки.

Между тем порезы постепенно затягивались, рубцевались. И вот Стейн, пошатываясь, стал подниматься на ноги, подтянул неуверенной рукой лист с заклятием, пачкая алым. Пальцы его дрожали. А потом он увидел Эмилию.

Взгляд вспыхнул зеленью. Милли сжалась, ожидая гневного окрика, грубости. Он прогнал ее тогда, а сейчас тем более не постесняется. Может быть, даже толкнет.

Но Стейн смотрел молча, и Эмилия никак не могла истолковать выражение его лица и глаз. Неверие? Печаль? Надежда?

— Ты… — тихо сказал он и потом, с усилием: — Уходи, Милли…

Эмилия не выдержала и разрыдалась. Ей было так жалко этого невозможного, упертого василиска. И так страшно за него. Она сделала осторожный шаг навстречу, еще один, а потом обхватила Стейна, прижалась к груди.

— Пожалуйста, хороший мой, пойдем домой, — Эмилия уткнулась в рубашку: та и так уже промокла от пота, а теперь еще и от слез нимфы. — Здесь слишком опасно! Вольеры разрушены, нечисть где-то в подземельях. Пойдем, Стейн. Пойдем…

Он мягко отстранил ее.

— И ты пришла сюда совсем одна, чтобы предупредить меня? — удивленно спросил он.

Но тут же тряхнул головой.

— Неважно. Я не уйду. Я должен попробовать снова.

С трудом наклонился и поднял нож. Эмилия всхлипнула, догадавшись, что последует за этим.

— Нет, Стейн. Не надо! Ее не вернуть! Я знаю, как тебе больно! Но этого не изменить! Понимаешь? Никогда…

— Нет! — крикнул он, не дав договорить. — Я просто недостаточно пытался!

Обхватив Милли за талию, Стейн снял ее с каменного постамента, а сам расправил плечи, на секунду закрыл глаза, собираясь с силами. И полоснул лезвием по едва зарубцевавшимся порезам.

Эмилия застонала так, словно больно было ей.

— Стейн, нет! Стейн, остановись! — кричала она, звала по имени снова и снова, но Стейн ее будто не слышал.

Эмилия опустилась на грязный, покрытый пылью пол и тихо плакала, обняв колени. Она просто не представляла, что делать дальше.

— Эклевер… — произнес Стейн первое слово составленного им заклятия. — Строимор…

У его ног взметнулся черный вихрь, окутывая Стейна непроницаемой пеленой, так что Эмилия едва могла различить его силуэт.

— Флаирвэйл ланс клеса…

Эмилия не могла отвести взгляда от этого грозного и невероятного зрелища. В заклятии ощущалась могучая сила, и все же оно не работало…

И вдруг кроме кружения вихря в центре зала нимфе почудилось движение у входа. В груди шевельнулась слабая надежда: может быть, это Стелла привела ректора? Эмилия бы расцеловала Громовую Гору как родного. Пусть ей даже назначат тысячу дней отработки!

Вот только… это был не ректор. В зал, освещенный светом бездымных факелов, проскользнула быстрая тень. Эмилия успела разглядеть удлиненное тело, клешни и загнутый хвост, увенчанный жалом. Будь тварь помельче, легко можно было бы спутать ее со скорпионом, но нечисть была ростом с саму Милли. Саркерт — вот кто это был. Он затаился по ту сторону каменного круга, скрытый черной воронкой, и пока не спешил нападать, присматриваясь к жертве.

«Мамочки, мамочки… — мысленно простонала Милли. — Ну почему так? Ну почему?»

Она собралась в комочек, прижав колени к груди. От ужаса даже слезы высохли. Эмилия была абсолютно беззащитна, не знала даже простеньких защитных заклятий.

Членистые ноги издавали тихий треск, когда саркерт осторожно двинулся навстречу добыче. Не встретив сопротивления, зацокал быстрее: роговые наросты на его лапах постукивали по каменному полу, точно подковы.

Он вышел из тени, уже не опасаясь отпора, и навис над Эмилией, воздев хвост. Жало подрагивало, на острие выступила капелька яда. И вот хвост распрямился, направив смертельное острие в грудь Эмилии. Она вскрикнула и зажмурилась, понимая, что наступил ее последний миг.