Шрифт:
— Мне нужно знать ее последние слова.
Милли вздохнула.
— Ее слова…
Стейн, не выдержав, стиснул ее плечи.
— Ну же, Эмилия! Скажи мне!
Глаза у него стали зелеными, точно сверкающие драгоценные камни, зрачок вытянулся, сделался змеиным. Но Милли больше не боялась. Не понимая, что творит, нимфа погладила василиска по щеке. Кажется, просто хотела утешить, подарить капельку тепла. Стейн, зарычав, отстранился. У Милли сжалось сердце. Чего она лезет, правда, со своим участием? Сразу было понятно, что нимфа нужна Стейну лишь как временная напарница.
— Она сказала: «Мой Стейн».
Василиск отшатнулся и побледнел.
— Это неправда, — прошипел он. — Если ты думаешь, что мне станет легче от того, что в последние секунды жизни она говорила обо мне…
— Это правда! — крикнула Эмилия, не дав договорить. — Чистая правда! Можешь не верить!
Стейн резко поднялся и отошел к листу с заклятием. Долго стоял неподвижно, глядя на него, потом взял перо и чернила, что давно приготовленные ждали на тумбочке рядом, и быстро начертил несколько линий. Милли не знала языка василисков, но нетрудно было догадаться, что он написал свое имя.
Поставил последнюю черту и выронил перо, не обращая внимания на то, что оно пачкает пол. Провел кончиками пальцев по строчкам символов. Эмилия видела только его напряженную спину, но ей казалось, что губы Стейна шевелятся, беззвучно произнося слова.
Работа нескольких лет была окончена. Новое заклятие было завершено.
Милли сделалось жутко. Она тихонько подошла и встала позади василиска. Хотелось дотронуться до него, сказать что-то. Но что? Стейн почувствовал ее дыхание.
— Ты принесла флакон для моего яда? — бесстрастно спросил он.
— Нет, не нужно! Оставь его себе!
Теперь, когда Эмилия своими глазами увидела, как важен для василисков их яд, она не могла принять такой щедрый дар.
Стейн передернул плечами.
— Мы заключили договор, Эмилия. Ты выполнила свою часть сделки, я выполню свою. Никаких возражений. Если он тебе не нужен, то вылей его, выброси в мусор. Делай что угодно.
Каким холодным и чужим стал его голос. Будто Эмилия нанесла ему смертельное оскорбление своими словами. Отказываться бесполезно, этого упрямца ничего не убедит.
Шмыгнув носом, Милли достала из кармана злополучный флакон, который таскала с собой со дня заключения сделки — забывала выложить.
Стейн протянул руку, по-прежнему не глядя на нимфу, взял склянку и вернул ей через несколько секунд. На дне флакона переливалась янтарная жидкость, горящая, словно луч солнца, пойманный в ловушку.
Эмилия боролась со слезами. Ей было невероятно грустно. Стейн даже не обернулся, просто ждал, пока она уйдет, но так и не дождавшись, вытащил булавки, что удерживали бумагу на стене, и принялся сворачивать лист.
— Иди, Эмилия, — тихо сказал он. — Я сейчас буду занят.
— Что ты собираешься делать? — прошептала Милли.
Стейн не ответил, но нимфа и так догадалась. Он собирается опробовать свое заклятие прямо сейчас! Забирает его с собой… Наверное, пойдет в подземелье, туда, где ему никто не помешает.
Что же ты задумал, Стейн? Милли неотрывно смотрела на его ловкие руки с длинными аристократическими пальцами, на крепко сжатые скулы, жаль, не имела возможности заглянуть в глаза.
— Стейн…
Он не отвечал, может быть, даже не слышал. Наверное, он сейчас, как и все дни до этого, видел только ее — хрупкую, но отважную Аризу, которая пожертвовала собой, спасая других. Аризу, которая в последние минуты жизни думала о Стейне.
И Эмилия вдруг поняла. А сообразив, удивилась, почему прежде была так слепа. Стейн собирался ее вернуть! Вот зачем это заклятие!
Никому прежде не удавалось вытащить любимых с того света. Никому и никогда. Если бы это было возможно, разве не создали бы такое заклятие давным-давно? И что будет со Стейном, когда он поймет, что все эти годы надеялся напрасно — никакая сила не вернет Аризу?
— Стейн!
Эмилия осторожно дотронулась до его руки в последней попытке достучаться.
— Отпусти ее, Стейн. Иногда просто нужно отпустить.
— Уходи, Эмилия. — Если бы василиски умели обращать в камень голосом, то Эмилия, несомненно, уже рассыпалась бы песком. — Уходи и не возвращайся.
16
Стейн все же как-то воздействовал на нее, потому что Эмилия словно в забытьи покинула комнату василиска. Пришла в себя только у двери собственной комнаты.