– Да. Каким-то образом стащил у нее все паспортные данные. Представляя ее своей женой, оформлял все бумаги так четко, что не подкопаешься. Ну а этим барыгам, собственно, было плевать, чье имя значится в должниках. Для них сам факт выбить деньги важней.

– Если, предположим, они жили вместе, то паспортные данные достать не проблема, – по сердцу ударила ревность, которая тут же сменилась праведным гневом на этого ублюдка.
– Если пойти в прокуратуру, можно возбудить дело?

– Надо переговорить с адвокатами, но скажу из личного опыта, можно было бы попытаться, однако, насколько я понял, город у них маленький и Кольник-старший не дал бы этому делу ход. Почему она не сделала этого здесь, по приезде, думаю, объяснять не надо.

– Побоялась, что таким образом ее тут найдут. Да и откровенно говоря, хер бы местные взялись за это дело, – я встал, и посмотрел на шумный мегаполис за окнами. Где-то там, в этом муравейнике жизни моя Даша дуется на меня и даже видеть не хочет. А я уже остро ощущаю нехватку ее рядом. Благо, спасает и отвлекает вся эта ерунда с ее прошлым. Есть повод двигаться дальше пока в том же направлении. Дам я девушке время, по крайней мере, у нее будет еще пару дней. Пока все не улажу.

– В общем, смотри, – Виктор разложил передо мной на столе внушительные списки, на четырех листах. – Это те расписки, которые Станислав Кольник повесил на Дарью еще в декабре того года. По ним девушка рассчиталась.

– Тут сумма больше, чем на восемь миллионов, это ими мне Инесса трясла перед глазами. Но где она взяла такие деньги? – спросил я, уставившись в эти огромные для простого смертного цифры.

– У нее была квартира в своем городе.

– Родители купили? – поднял я глаза от бумаг.

– Сама, – усмехнулся Витя, складывая руки за спиной.

– Сама? – опешил я от такого ответа, – в двадцать пять сама купила квартиру?

– В двадцать три.

Виктор улыбнулся одними губами, взгляд оставался предельно серьезный, поза собранная. Истинный вояка.

– Понимаю, что ты в шоке, но она очень и очень отличается от наших столичных барышень. Девчонка отучилась на фотографа. У нее, кстати, реально талант, Сань. Дела шли в гору, постоянные командировки и путешествия, ее фото печатали в известных журналах. Работы ее были участниками пары известных в узких кругах выставок, кстати, и в столице тоже. В галерее ее выставляли как победителя гранта для начинающих фотографов.

Я стоял и тупо пялился в стену, сжав до боли челюсти. Просто потерял дар речи. Оказывается, как многого я не знаю. Моя Даша, та, которую я знаю – тихая, спокойная, уравновешенная – фотограф! Творческая натура по природе своей, это и объясняет ее тонкий вкус. Даша, которая приняла моих детей как своих, стала им практически матерью, оказывается, девчонка тоже не так проста.

«Меня не интересуют большие деньги», - сказала она мне однажды. Потому что деньги уходят так же быстро, как и приходят, и потому что падать потом больней, чем подниматься. Вот только она никому не показала этой боли, не показала, что ей тяжело. И я осел слепой, все это время пытался к ней подкатывать, даже не потрудившись узнать ее прошлое. А ведь я одним звонком мог снять с нее этот гигантский груз финансовой ответственности. Да я был готов отдать все, только бы знать, что ей станет от этого легче. Она тысячи раз могла попросить помощи. Попросить денег, зная, что они у меня есть. Но она не делала этого! И даже чуть не плюнула мне в лицо, когда я попытался ее «купить» повышением зарплаты на собеседовании.

– Мудак я… – прорычал я, впечатывая кулак в стол. Одинокая кружка из под кофе «подпрыгнула» и звякнула, ударившись об блюдце.

– В двадцать два она открыла в своем городе фото-студию, – продолжал Виктор добивать меня. – Всего за два года упорной работы девчонка помогла родителям открыть свой бизнес, купила себе квартиру, машину и, собственно, думаю, ты понимаешь, почему папаша этого Стаса обратил на нее внимание? Отличная партия для его пропащего сынка, к тому же, когда она была в старших классах школы, у них был роман.

– Вот сволочи! – прорычал я. В голове не укладывается! У нее же было все! Она сделала себя сама. Зарабатывала деньги и шла к своей цели, а эти суки просто обломали девчонке крылья.

– Когда бывший повесил на нее эти расписки, ей пришлось закрыть студию, продать квартиру и взять кредит под залог бизнеса отца. Сейчас там сумма чуть меньше четырех с половиной миллионов. Сам понимаешь, что почти всю зарплату с работы в ресторане она отдавала на погашение кредита, а потом, после того как устроилась к тебе в дом, стала вносить двойной платеж. Девчонка жила, практически перебиваясь с копейки на копейку.

И не ныла, хочется мне сказать. Не унижалась, да даже у родителей не брала этих несчастных денег, зная, что у тех у самих затраты огромные с расширением бизнеса отца. Просто тихо пахала, как ненормальная, не жалея себя, не жалея рук, сил и платила чужие огромные долги. Потому что не платить было нельзя. Тогда как таким, как Инесса, стервозным змеям, все само текло в руки. Страшно подумать, но я только в мае месяце почти два миллиона «слил» на ее вечный праздник-жизнь.

– Рехнуться можно… – простонал я, хватаясь за голову в попытке успокоить зашкаливающий пульс.