Подполковник сказал:

– Подожди минутку…

Отошли в сторону от машины и о чем-то быстро и тихо заговорили. Василий не смог услышать ни слова. Видел лишь, как полковник что-то приказал майору. Тот направился к «эмке» и сел на заднее сиденье, коротко приказав:

– Гони прямо!

Макагонову вся эта белиберда не понравилась, но особисту возражать он не осмелился. Дорога шла по лесу. С обеих сторон стояли сосны, елки, березы, кустарники, цвели цветы и только птицы петь перестали, напуганные грохотом.

Ехали около пары километров, когда впереди Василий увидел колонну танков. Он сразу определил, что это немцы и обернулся с вытаращенными глазами:

– Товарищ майор, немцы!

Тот, слегка наклонившись вперед, жестко глядел на него. Спокойно ответил:

– Едь! Они нам ничего не сделают. Жить будешь как человек при новой власти…

Макагонов все понял. Он резко обернулся уже с оружием в руке. Направил пистолет на врага. Вальяжный вид с майора слетел. Он сгребся рукой за кобуру, но не успел. Два выстрела отбросили его тело назад. Нелепо выгнувшись на сиденье, он так и застыл с открытым ртом.

Немецкая колонна приближалась. Макагонов с трудом развернул машину и понесся назад. Несколько выстрелов из переднего танка подняли кучи песка и земли слева, сзади и впереди машины. Василий круто выкрутил руль и успел уйти в сторону от следующего выстрела.

Он петлял между деревьев словно заяц. Лес в этом месте был довольно редкий и метаться не представляло особого труда. Оглядываться было некогда. Он смотрел вперед немигающими глазами и молился. Впервые молился Господу, громко шепча:

– Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое, да приидет царствие твое…

Когда очередной взрыв прогремел всего в десяти метрах, Макагонов взмолился:

– Господи, помоги мне!

Впереди встала сплошная стена берез и он вынужден был остановиться. Свернул за огромную елку. Выскочил из машины, прихватив пистолет и кинулся бежать по лесу. Свернул за вторую густую елочку и только там обернулся. Немецкий танк остановился возле его машины. Макагонов увидел, как соскакивали на землю немцы, как смотрели по сторонам. Он понял, что они не видели, куда он точно побежал. Оглядевшись по сторонам, кинулся бежать дальше. Туда, где шел бой остатков его полка, фактически не имеющего танков…

Выбрался на небольшую поляну и отпрянул. По лесу шла густая цепочка немецких автоматчиков. Его могли заметить с минуты на минуту. Василий бросился прочь от немцев, но убежать далеко не сумел. Сразу трое немцев выросли перед ним, как из-под земли, наставив автоматы. Один рявкнул:

– Хальт! Хенде хох!

Стволом автомата указал, чтоб он поднял руки. Макагонов понял, что сопротивление бесполезно и бросив пистолет, поднял руки. Немцы шустро обыскали его, переговариваясь между собой. Все трое были молоды, примерно его возраста. Посмотрели на запыленные старые ботинки с обмотками, но не соблазнились ими. Один нашел документы и фотографию жены с маленькой дочкой. Показал фото Акулины остальным. Взглянул на солдата и подняв большой палец, вернул фото, сказав:

– Гут! Отшень красиво! Пошёль…

Василий тяжело вздохнул и направился в сторону, указанную немцем. Вскоре его и еще с десяток пойманных солдат вывели к дороге, по которой гнали колонну пленных и втолкнули в нее. Многие солдаты в колонне были ранены. Товарищи буквально тащили их на себе. Тех, кто падал, конвоиры пристреливали…

Георгий Кавтарадзе лежал за пулеметом, глядя на приближавшуюся густую цепь немцев. Этих цепей было несколько. Напарник Георгия лежал в стороне тяжелораненый и глухо стонал. За время небольшой передышки, пока фрицев не было, Кавтарадзе успел перевязать его обрывками рукавов собственной гимнастерки. Рядом лежали два оставшихся диска и граната.

Кавтарадзе огляделся по сторонам. После немецкой артподготовки всюду дымились воронки. Доносились крики и стоны раненых, русский мат и даже молитвы. Тут и там выглядывали каски и пилотки оставшихся в живых солдат. Чуть двигались стволы трехлинеек. Их хозяева выбирали цель. Комиссар с перевязанным плечом с трудом пробирался ползком от бойца к бойцу и что-то торопливо говорил каждому.

Георгий посмотрел на приближавшуюся цепь и понял, что к нему комиссар уже не успеет. Он старательно прикрыл пулеметные диски мешком и прицелился. Услышав крик комиссара:

– Огонь!

Нажал на гашетку. Длинная очередь выкосила почти половину первой цепи. Редкие выстрелы из трехлинеек звучали со всех сторон, но Кавтарадзе этого не слышал. Он торопливо заряжал второй диск, чтобы успеть и не пропустить вторую цепь к их неглубоким окопам, вырытым наспех в песке.

Пули из немецких автоматов вскидывали фонтанчики песка все ближе к пулеметчику. Еще одна пуля попала в стонавшего напарника и тот затих, пару раз дернувшись и захрипев. Георгий обернулся на долю секунды на этот хрип. Увидел пробитое горло и снова нажал на гашетку…