В такой роли мне выступать раньше не доводилось, и, честно говоря, я боялся в чём — то проколоться. Где я и где простой люд? Оставалось надеяться лишь на то, что мои странности обитатели фермы «Пегасы и Рассвет» спишут на столичный снобизм, которым страдают все жители мегаполисов, вне зависимости от занимаемого положения.

Гром летел мягко, изредка делая мощные взмахи огромными крыльями, а потом планируя по ветру в сторону нашей конечной цели. Ураган не отставал, парень явно знал, что летит размножаться и упускать такую возможность не хотел. Пегасы очень умные и чуткие животные.

Мысли незаметно перетекли с того, как повезло Урагану на то, как не повезло мне: благодаря блудливой кошке Розамунде рухнули все планы на весёлые каникулы. Друзьям пришлось соврать, что срочно уезжаю по семейным делам заграницу. Незачем им знать, что я вынужден прятаться. Не по статусу такое поведение будущему командиру отделения. Хорошо, что новость об интересном положении Розамунды случайно дошла до брата, и он поспешил сообщить её мне до того, как разразился скандал.

Если этот ребенок реально существует, я на двести процентов уверен в том, что не имею к отцовству никакого отношения. Заклинание контрацепции я обновлял каждый месяц вместо положенного раза в 60 дней с тех пор, как впервые переспал с женщиной. Спасибо Себастиану, он растолковал мне, что желающих заполучить в мужья одного из Фратов любым способом — полная академия. Многие девицы поступают туда не для того, чтобы учиться, а чтоб найти себе достойного мужа. Вот прямо как Розамунда.

Можно легко понять, почему кошка остановила свой выбор на моей кандидатуре: хорош собой, умел в постели, перспективен, богат — сам бы на себе женился, если бы смог! Но она просчиталась: вешать на шею обузу вроде жены и ребенка я не планировал ещё долго, и мне плевать на отцовские планы. Я попаду на службу в министерство обороны, чего бы мне это не стоило. А постараться и попотеть для этого придётся.

Помимо меня на место помощника замминистра претендовали ещё пятеро студентов, но самым опасным соперником был Аскетиан Вач. Заучка и тихоня — он во всем был слабее меня, но имел один неоспоримый козырь — образцовое поведение. Задрот, ни разу не попал ни в один скандал за все четыре года учёбы! А ведь я пытался скомпрометировать его в прошлом семестре: подослал элитную проститутку в столичную квартиру вражины, отвалил кучу денег, но это не сработало. Аск её даже на порог не пустил. А может, он не по девочкам? Надо будет попробовать прислать ему мальчика в следующем семестре. Вдруг прокатит?

Так, размышляя над жизнью и наслаждаясь редкой возможностью сделать это в одиночестве, я и добрался до границы поместья Сарветов, и, облетев её по периметру, очень удивился радующей взгляд картине, раскинувшейся с высоты. Мой глаз поразили ухоженные и богатые владенья явно заботливого хозяина — аккуратные весёлые домики работников фермы пестрели крышами чуть правее от господского дома, который не уступал габаритами нашему столичному особняку. Я насчитал пятнадцать дворов. Можно сказать, что целая деревня получалась. Сколько же людей работает на Сарвета? Судя по всему, он не бедствует.

Вдали колосились поля златоцвета, а чуть правее, у леса, блестела на солнце гладь небольшого озера с плавающими по нему рыбацкими лодками.

Кажущиеся маленькими сверху человечки суетились: кто по хозяйству в своих дворах, а кто спешил по важным делам фермы. Глядя на всё это у меня появилась надежда, что скучать во время ссылки мне не придётся.

Сделав круг, я решительно пересёк границу поместья и, подлетая к заднему двору особняка, разглядел, наконец, то место, где мне придётся прозябать три недели — конюшни. Они раскинулись за господским домом, спрятанные под магическим куполом: роскошные и модернизированные. Хм. Радует, что хозяин заботится о безопасности.

Брат оказался прав — здесь явно бурлила жизнь. Г отов признать, что говорил ерунду, когда поносил провинциалов: за пределами столицы тоже можно прекрасно существовать, и я точно собираюсь это делать.

Я пролетел над крышей господского дома, чуть не задевая её копытами пегасов, и пафосно приземлился у конюшен, из дверей которых навстречу нам бежали люди.

Как только мы приземлились, селяне обступили нас кругом, бурно восхищаясь пегасами.

— А это не Гром ли? — догадливый усатый конюх попробовал ухватить жеребца под уздцы, но этот номер у него не прошёл: Гром зарычал, как настоящий тигр и топнул копытом, заставив смельчака бодро отпрыгнуть на метр назад.

— Успокойся, Гром, — я потрепал пегаса за гриву и спешился. — Приветствую, селяне. Доложите хозяину, что прибыл сопровождающий жеребца на вязку от Себастиана Фрата.

Мужички зашептались: «Чудно столичный говорит», «Точно, Гром, как он здесь оказался?», «Его, что ли вязать будут или обоих?», а я подумал, что надо побольше молчать и прислушиваться, чтоб хоть немного скопировать их манеру разговаривать, а то спалюсь. Особенно задевало, что на пегасов местные смотрели с восхищением, а на меня

— с исследовательским интересом. Новое и не очень приятное ощущение, надо сказать. В роли дежурного клоуна мне бывать не доводилось.

— Здорова, — решил удостоить меня ответом один из встречающих — я Мэлвин, старший конюх, с остальными потом познакомишься, веди своих красавцев за мной, а Кел позовет хозяина.

Усатый глянул на парнишку, лет двадцати и тот мигом помчался к дому.

— А я Тимьян. Надеюсь, вы нас ждали и приготовили укреплённые загоны для Грома и Урагана? А то кони у нас буйные, своенравные, их нельзя ставить сразу в общую конюшню, — задал волнующий меня вопрос, ведя жеребцов на поводу вслед за Мэлвином.