В озере вырубили иордань – прорубь в виде креста. Павел с Лялиным помогали. И теперь, ночью, у иордани собралось много народу. В баньке одного из прихожан, стоявшей прямо у воды, топилась жарко печь, кипел самовар, там по очереди раздевались и одевались, собравшиеся на крещенские купания. Распоряжалась всем матушка Ольга с помощницами. Весело было, празднично. Наверху ярко освещённый храм, внизу – озеро. Большое, почти круглое. Снег белый-белый, какого никогда не бывает в больших городах. Везде смех, поздравления с праздником. В толпе постоянно мелькали знакомые лица. Злата вдруг дёрнула Павла за руку: смотри, Виктор! Тот радостно улыбнулся: надо же.

По деревянной лесенке с крепкими перилами, сколоченной Павлом ещё несколько лет назад и доставаемой с чердака только на Крещение, прихожане спускались в озеро. Кто-то молча, кто-то пел молитвы. Одна женщина, вынырнув первый раз, громко ахнула: Господи, помилуй! Опытные купальщики подбадривали, помогали, подавали руки тем, кто уже выбирался на берег. Женщина эта только пропела, увидев протянутую руку.

– Спасибо! Да у меня ж теперь крылья выросли!

Отец Пётр, стоявший у иордани, засмеялся:

– Ох, Виринея, точно сказала! Крылья вырастают! Ну, молодец, с почином тебя! Теперь это состояние постарайся удержать.

– Постараюсь, батюшка! Обязательно! – и бегом в баньку.

Павел только что вылез из воды и подошёл к Злате, стоявшей с полотенцем. Она накинула его ему на голову и схватила за руку:

– Побежали греться!

В баньке вытерся, оделся. Матушка Ольга, смеясь, протянула пластиковый стаканчик с горячим чаем: хорошо! У дверей одевшегося Павла встречала Злата, внутрь не пошла, чтобы давку не создавать.

– Теперь моя очередь.

Когда она выбежала из дверей на снег в одной беленькой рубашке до пят, украшенной вышивкой – бабушкином подарке на Крещение, сердце забухало. Павел взял её за руку, побежали вместе к иордани. Пока Злата окуналась, он глаз не мог отвести. Тоненькая, лицо сосредоточенное, губы шепчут молитву. Перекрестилась – и с головой, одной рукой косу держит, чтобы не всплывала, не должен ни один волосок на поверхности остаться, другой – рубашку, которая так и норовит пузырём всплыть. Вынырнула – снова в воду, и опять. Троекратно. Павел сел на корточки, схватил Злату за руки и рывком вытянул на берег, прижал, мокрую, к себе, завернул в махровую простыню, которую специально купил для неё, и на руках бегом в баньку. Открыл дверь, в баньке тут же заклубился пар.

– Оленька, принимай! – поставил Злату на тёплый дощатый пол и выскочил на улицу, чтобы холод не пускать.

На берегу уже топтались майор Лялин и Ясень.

– Тоже пришли? – отец Пётр, весёлый, с озорным блеском в глазах, похлопал по плечам обоих немаленьких своих чадушек. – Ну, молодцы! Наконец-то дозрели. Давайте! С Богом!

Полезли оба одновременно – иордань большая, места хватит. Окунулись дружно. Так же дружно вынырнули после третьего раза. Глаза у обоих сияли.

– Ох, хорошо! Да хорошо-то как! Что ж я, трус, раньше не собрался? – Ясень хохотал, страшно довольный, и лез обниматься к Павлу, отцу Петру. Те хлопали его по мокрой порозовевшей спине, обнимали, троекратно целовали в полыхающие щёки. Обнимали и Лялина, который тоже сиял красными щеками, будто из бани вышел, а не из ледяной воды выскочил.

– Бегите к матушке Ольге, - Павлу было так радостно, так покойно. Хотелось всех приобщить к этой радости. И счастлив он был, что друзья рядом.

Из бани вышла Злата в длинной дублёнке и оренбургском белоснежном платке на голове. Завитки высушенных волос, как всегда, выбивались, глаза лучистые, ясные. Помахала Павлу и батюшке рукой, хотела к ним идти, да отвлекли, поздравляя с праздником, другие прихожанки. Павел стоял – любовался.

– Ну? Что скажешь? – батюшкины глаза смеялись.

Павел сложил ладони для благословения, склонил низко голову:

– Благословите, батюшка, жениться…

Отец Пётр потрепал его склонённую голову, благословил, поднял и расцеловал:

– Ну, слава Богу. Уж боялся не дождаться, Павлунь. Благословляю. Была Злата на днях у меня на исповеди. Женись. Твой человек она. Что жизнь у неё была такая нескладная – не бойся. Всё случается. Не её в том вина. Да ты, наверное, и сам уже понял.

– Понял…

– Вот давай до Великого поста и обвенчаем вас. Чего ждать-то?

Павел глянул на своего духовного отца, потёр счастливое лицо ладонью:

– Дождаться бы…

– Ты, чадо моё, уж потерпи. Не греши.

Павел вспыхнул, как какая-нибудь уездная барышня. Отец Пётр смотрел и смеялся.

– Счастливейшее время – жениховство. Невероятные силы даёт, если любовь есть. У вас есть. Так что дождёшься, если постараешься. Ну-ка, пригнись, попросим у Господа благословения и на то, чтобы дождаться смогли… Готовьтесь к венчанию…

Подошёл весёлый Ясень. Ткнул Павла в бок и буркнул: