Шрифт:
Ты – не человек.
Ты – зверь.
Ноги. Руки. Наклонить голову…
Он старался лишь копировать то, что показывала Олеся, когда вдруг почувствовал, что тело всё знает само. Без разума.
Кисти нужно стиснуть в кулаки, надежнее спрятать пальцы – так их не сломают. Зубы – сжать, тогда челюсть не свернут. Руки сами выдвинулись вперед, прикрывая грудь и живот. Теперь его так просто не обойдешь – чтобы нанести удар, нужно сначала обмануть, отвести внимание…
Тело будто бы давным-давно это знало. И сейчас просто вспомнило, как нужно действовать в минуту опасности.
«Молодец, – услышал Кирилл. – Всё. Шагай назад».
Он не сразу вспомнил, куда это – назад. Вспомнив, шагнул за черту.
«Всё, – повторила Олеся. – Здесь ты – опять человек. Отдыхай».
«Что это было?!»
«А ты не понял?..»
До Владимира уроки Олеси оставались для Кирилла теорией. Ему еще не приходилось биться врукопашную, сражения с Дикими ограничивались перестрелками. И возле Владимира, кстати, поначалу тоже все шло неплохо.
Отряд бесшумно пробирался по лесу, обходя засаду стороной и стараясь издавать как можно меньше звуков. Они прошли уже едва ли не половину пути, и Кирилл начал верить в то, что миновать Толяновых бойцов удастся. Но тут вдруг из-под куста выпорхнули две крупные, потревоженные шагами птицы – то ли куропатки, то ли рябчики, Кирилл так и не научился различать. Лошадь, которую вел в поводу Гарри – птицы вспорхнули прямо перед ней, – взбрыкнула и заржала. До того громко, что стало ясно: план номер один провалился.
– Валим! – скомандовал Рэд. – План два!
«План два» означал: таиться дальше бессмысленно. Главное теперь – не тишина, а скорость.
Едва услышав команду, Кирилл, как и остальные, бросился бежать. Они очень старались двигаться быстро. Но вокруг был мокрый лес, под ногами – палая листва и скользкие ветки. Бежать приходилось с оглядкой. А у тех, кто кинулся наперерез с дороги, очевидно, было указание взять бункерного живым. Потому что человек, метнувшийся к Кириллу, не стрелял.
Кириллу мешал рюкзак на спине, но, тем не менее, сбить противника с ног он сумел. Сумел, согласно Олесиной логике, плохо – враг, извернувшись, поднялся. Выхватил нож. Кирилл действовал машинально, как на тренировке, такое они с Олесей отрабатывали не раз – выбил нож ногой, а кулаком ударил врага в челюсть. И на сей раз ударил правильно, больше парень не встал. Но тут набросились сзади – хорошо, что, падая, Кирилл успеть выхватить пистолет. Нового противника застрелил, почти в упор. Вскочив, бросился бежать на помощь Олесе, та отстреливалась сразу от двух бойцов.
В одного Кирилл выстрелил на бегу. Парень упал, но, похоже, был ранен, а второй нападающий, едва обернувшись на нового врага, получил пулю из снайперки.
Олеся побежала, увлекая за собой лошадь, Кирилл старался не отставать. Скоро их догнала Лара. Олеся передала ей поводья и метнулась к ближайшему дереву, поудобнее прилаживая винтовку.
Попрощаться с Олесей Кирилл не успел. Джека и Гарри он тоже больше не увидел – только слышал вдали уверенные выстрелы и перепрыгнул на бегу через тело, пробитое знакомой стрелой.
***
Рассказать эту историю, как и большинство других, Олегу с Дашей Кирилл не сумел. Даже пытаться не стал. Слишком многое – для того, чтобы понять – нужно было испытать на собственной шкуре.
Ни Олег, ни Даша не видели связанного Рэда на полу в туалете. Их не дергали за вывернутые руки подручные Толяна. Они не прятались в темноте разрушенного коттеджа, ожидая нападения, не отстреливались от озверевшей, догоняющей дрезину толпы. В них не швыряли гранаты и смертоносные звездочки, не приставляли к виску пистолет. Им не приходилось голодать, кричать от боли, произносить ритуальные слова над убитыми друзьями, брести по раскисшей от дождей дороге…
– Ты очень изменился, – с укором сказала Кириллу Даша. – Вставай, Олежка.
За ее руку Олег взялся. С натужным пыхтением принялся подниматься. Кирилл, пожав плечами – не хочешь как хочешь, была бы честь предложена, – отошел и вернулся за стол.
Надо сказать, что шутки Олега на этом прекратились. И Кирилл был бы доволен преподанным уроком, если бы не поселившийся с тех пор в глазах Олега и Даши затаенный страх.
Поначалу Кирилла это страшно огорчало. Потом, поняв, что поделать ничего не может, он смирился. Подумывал, не перебраться ли от раздражающего бездельем Олега в другую комнату, но в итоге махнул рукой. Пыхтящий за планшетом сосед ему не так уж и мешал. А объяснять, зачем вдруг понадобилось переселение, пришлось бы долго.
Кирилл на многое махнул рукой. Разговаривая, помимо Олега и Даши, с Вадимом, Сергеем Евгеньевичем, Любовью Леонидовной, он не раз пытался объяснить, какие замечательные люди – его новые друзья. Как он сблизился с ними и как гордится этим. Но натыкался лишь на недоуменные взгляды.
«Кирюша, мальчик мой… Я понимаю, вы многое пережили вместе. Но ведь они – адапты!» И этим словом все было сказано. Когда Кирилл понял, что никого в Бункере не интересует судьба Джека, Олеси и Гарри, оставшихся прикрывать бегство, стало очень горько. Объяснить людям, защищенным от любой мыслимой опасности двухметровым бетонным потолком и пятьюдесятью метрами земной поверхности, каково это – остаться втроем против двух десятков бойцов, Кирилл не мог. И что чувствуешь, понимая, что сделано это было ради тебя, ради того, чтобы ты уцелел и доставил по назначению реактивы, тоже не мог.
Он пытался утешиться тем, что вспоминал расстановку сил – ту, в которой остались Джек, Олеся и Гарри. И уверял себя, что шансы отбиться у друзей были. Вооружение у Толяновых головорезов паршивое, основные силы, видимо, на главной дороге сосредоточились. Автоматных очередей Кирилл не слышал. А противостоять тесакам, ножам и пистолетам адаптам не привыкать. Выберутся ребята! Должны выбраться… Тем не менее, кошки на сердце скребли. В прошлую субботу посланников Германа, привозивших в Бункер продукты, Кирилл дожидался, едва ли не считая часы. А, едва успев попрощаться с Шелдоном, снова начал ждать.