– В штабе, господин капитан. Гуляют!
–  приложив ладонь к берету, ответил тот и кивнул на здание в кустах жасмина. Его нежно-дурманящий запах Шпарин почувствовал ещё у ворот.

В штабе напротив двери деревянный стол с табуреткой. Капитан выдвинул ящик стола, разворошил аккуратную стопку бланков и, полистав журнал с фотографиями голых женщин, скрутил его в трубку.

– Бардак!
–  сказал капитан, поворачивая голову.

В конце коридора в нише под аркой висел часовой. Шпарин прислонился к стене. Сержант с отвисшей челюстью попятился. Всё оказалось гораздо проще. Чтобы было удобнее охранять штаб, часовой воткнул в верхнюю часть деревянной арки штык-нож автомата и, повиснув на его ремне, дремал.

Да-а!..
–  протянул капитан, разглядывая многочисленные отметины вверху арки.
–  И куда только начальство смотрит, в том числе и я?

Часовой проснулся и ошалело захлопал глазами.

– Урмикин! Я смотрю это вошло у личного состава в привычку, но попался именно ты, - процедил капитан и врезал солдатику в челюсть.

– Мордобой, как основной метод воспитания подчинённых, - сказал Шпарин.
–  Замечательная статья бы получилась.

Злые глаза капитана повеселели, он растянул узкие губы в издевательской ухмылке и похлопал Шпарина по плечу.

– Отписался, дружок.

***

В кабинете плавали клубы дыма и стоял ядрёный запах перегара. За столом, уставленным пустыми бутылками с этикетками «Водка Глобарёвская», сидели три сержанта, офицер, и пели дурными голосами. Увидев входящих, белобрысый синеглазый офицерик вскочил, шатаясь, поднёс ладонь к виску и прокричал:

– Лейнант Лях-ов!

– Вы бы ещё проституток привезли!
–  бросая на стол журнал, сказал капитан.
–  Спаиваете личный состав. Сержанты, свободны!

– А-а… Особый отдел пожаловал, - буркнул лейтенант.
–  Прис-аживайтесь, Супонев. Прошу закусить.

Лейтенант упал на стул, закрыл левый глаз и, рассматривая Шпарина, спросил:

– Кта эта-а?

Не отвечая лейтенанту, капитан снял телефонную трубку и набрал трёхзначный номер.

– Супонев. Двоих из дневной смены ко мне в штаб. Стоп, не надо. Сами справитесь. Бобкова с КПП - на гауптвахту, Урмикина с 1-го поста - на гауптвахту. И найдите козла, который должен дежурить по штабу. Найдёте - на губу!

– Рас-стрелять, - сказал лейтенант, поднимаясь и вытаскивая из кобуры пистолет.
–  Вас надобно, знаете ли, голубчик, эта… рас-стрелять, если не сознаетесь. Немедленно. И второй пусть тоже со-со-знаётся.

Лейтенанта качнуло. Раздался выстрел.

Придурок!..
–  охнул Шпарин, дрожа жилкой на виске.
–  Ну и придурок!

– Ляхов, идите отдыхать!
–  приказал капитан.

Лейтенант икнул, пололожил пистолет на стол, зевнул и по дуге направился к выходу. Капитан поднял пистолет, схватил стеклянную пепельницу полную окурков, бросил в мусорную корзину и окинул взглядом стол.

– Додоня, дербалызнуть хочешь?

– Кто ж не хочет, господин капитан. Не в наших правилах отказываться, если начальство настаивает. Пополнее наливайте, - глотая слюну, попросил сержант.

– Я пошутил, Додоня, - ухмыльнулся Супонев.
–  В другой раз.

Шпарин оглянулся. Пуля попала в лоб лысому старикану на картине в золоченой раме за спиной. Рыхлое лицо в посеребрённой бороде, долгополый синий мундир, аксельбанты из золотой проволоки, золотые пуговицы, золотой пояс, на перевязи пурпурного цвета палаш в изумрудных ножнах.

– Его Превосходительство Генерал-Губернатор Глобарь Епифан Аристархович, - прочитал Шпарин надпись под портретом.
–  С мечом до колена, я так понимаю, ваш предводитель. Солидный мужчина.

Капитан распахнул окно, послонялся по кабинету, порылся в ящиках стола и потянул полуоткрытую дверцу стенного сейфа. На нижней полке поверх бумаг, папок и прочих канцелярских принадлежностей лежала бутылка водки.

– Спиваемся потихоньку, - сказал Шпарин.
–  Скоро вас можно будет брать голыми руками.

Капитан поглазел на дырку во лбу Генерал-Губернатора и перевёл взгляд под ноги. На полу валялась сплющенная пуля. Супонев снял картину, прислонил к стене, достал из нарукавного кармана несколько зазубренных пластинок и, поколдовав над замком сейфа в стене, удовлетворённо потёр ладони.

– В моих краях вы бы пользовались бешеной популярностью в определённых кругах, - наблюдая за манипуляциями капитана, заметил Шпарин.

В кабинете стало заметно светлее, воздух зашипел, запорхали оранжевые точки, в тело вонзились тысячи иголок, звуки тех лопнувших гитарных струн, «мбум-бум-бум… - застучало в ушах, - мбум-мбум-бум… Зу-з-з-зу-з-зу-з…», - сменился стук визгом.