Андрей отогнал грустные мысли и сосредоточился на своих делах, коих у него было в достатке. На носу сдача очередной книги о приключениях неутомимого частного детектива Акакия Нертова*, а тут еще одна девушка внезапно воспылала к нему сильными "чуйствами" с оттенком материальной заинтересованности и заявила, что беременна, явно намекая на необходимость совместного проживания и дележки доходов от литературного творчества.

* См. романы Сестер Питерских "Юрист. Дело о покупке Кронштадта", "Юрист. Дело о зацеловываний взрослых", "Юрист. Дело лысого человеколюба", "Юрист. Дело домашних еретиков" и др. (прим. редакции).

Как жених Воробьев был перспективен. Своя огромная квартира в центре, новая машина, неплохие гонорары за статьи и книги, престижная работа в городской администрации. Правда, у него имелся довесок в виде двух детей, но соискательницу звучного имени "мадам Воробьева" сие не смущало.

На аборт девушка не шла, хотя и взяла от Андрея необходимую сумму в двести долларов.

Причем дважды.

Первый раз она заявила, что у нее украли кошелек. А когда Воробьев попытался выяснить, где именно, залилась слезами, орошая ими свежеприобретенную в дорогом бутике розовую блузку.

История не нова. И методы воздействия разнообразием не отличаются - либо "Ах, милый, я, кажется, залетела!", либо крики о лишении тщательно сохраняемой на протяжении многих лет девственности и намеки на обращение в милицию с заявлением об изнасиловании.

Каждый неженатый петербуржец, имеющий отдельную жилплощадь, обязательно рано или поздно попадает в аналогичную ситуацию.

Если он, конечно, не педик, у которых свои заморочки.

Андрей педиком не был...

Воробьев набрал код цифрового замка и вступил в огромный холл. На лестничную площадку первого этажа выходили всего две двери - квартиры Андрея и офиса по продаже компьютерной техники. Слева висели почтовые ящики, справа старый пожарный щит. Когда-то он был красным, а теперь - бурым, покрытым чешуйками рассохшейся масляной краски. Шит не трогали лет двадцать, однако по непонятной причине на нем сохранился полный комплект инструментов: два конусообразных ведра, лом, багор и топор-колун феноменальных размеров, словно сошедший с картины про древних богатырей. С топором впору было управляться какому-нибудь Илье Муромцу, а не худосочному петербуржцу, чье здоровье подорвано климатом, радиацией, проистекающей из десятков ядерных реакторов, врытых в землю по подвалам многочисленных НИИ, и скудным питанием.

Наркоманы отлепились от стены и вышли на середину холла.

Андрей насторожился.

Поведение "торчков" было странным. Обычно апологеты опийных препаратов и вкусных, но редких грибочков стараются не мозолить глаза жильцам и на свет из-под лестницы не выбираются.

– Ну, чо, пернатый, - гнусным голосом протянул прыщавый юнец, поглядывая на сопящего напарника, - кранты тебе!

"Пернатый" переложил кейс в левую руку.

– Ща ты за все ответишь!
– продолжила жертва нарушения обмена веществ.
– И особливо за то, чо Руслана обидел! Думал, за него некому вступиться? Ошибаешься! Получишь за все! И за суд, и за то, что над монетаризмом издевался! Понял?!

– Если вы такие демократы, - ухмыльнулся Воробьев, - то сходите на Невский и помитингуйте там. А мне недосуг.

– Чо-о-о?!!!
– заорал прыщавый.
– Да я тебе!

Оба "мстителя-демократа" одновременно прыгнули вперед.

Они не учли того обстоятельства, что бывший военный прокурор в свое время довольно серьезно увлекался каратэ и отдал этому благородному виду спорта три с лишним года.

Хряп!

Носок ботинка Андрея Воробьева впечатался аккурат между ног худосочного сопляка. Кейс со свистом рассек воздух и углом заехал в нос второго придурка.

– Ой!
– сказал прыщавый и упал на колени.

Его соратник отпрыгнул назад и схватился за лицо.

– Второй раунд, - объявил юрист и встал в стойку, прикрывая дипломатом корпус.-Гражданин с отбитой мошонкой временно выбывает.

Прыщавый заскулил и попытался подняться. Воробьев изобразил нечто вроде танцевального па и от души въехал ребром стопы в ухо стоящего, на коленях малолетки. Того отбросило к стене.

– Я сказал - выбывает!
– Андрей ощутил веселую ярость и удовлетворение от того, что не забыл уроки сенсея.

Второй спарринг-партнер покрутил головой, рванулся к пожарному щиту и схватил багор.

– Мы так не договаривались, - заявил Воробьев.

– Ща ты у меня получишь!
– взвизгнул вооруженный противник и с багром наперевес по мчался на юриста.

Ржавое острие прошло в полуметре от отскочившего Андрея и вонзилось в щедро заштукатуренную стену. Юрист швырнул кейс в спину промахнувшегося и не успевшего затормозить придурка, прыгнул к щиту и сорвал с него ломик и ведро.

Теперь силы противников уравнялись.

Воробьев, как заправский гладиатора нацепил ведро на левую руку, перехватил ломик поудобнее и на полусогнутых пошел по дуге, боковым зрением контролируя ворочающегося на заплеванном полу прыщавого.

Боец с багром выдернул свое оружие из стены и развернулся.

Было заметно, что на длительный бой он не рассчитывал, но отступать не намеревался. Маленькие глазки горели злобой, рот кривился в шакальем оскале.

Андрей сделал ложный выпад.

Противник попался, скакнул вперед и с силой ткнул багром в то место, где за полсекунды до этого находился живот Воробьева.