Цивилизация – вещь чрезвычайно хрупкая. Отключи электричество в большом городе – и вот вам приличная катастрофа. Причем, не только на бытовом уровне, а и в психике горожан – тоже. Как-то разом, в тот момент, когда он дрожащими руками зажигает свечу на кухне, человек становится беспомощен и беззащитен. В одну секунду он превращается в робкое, пугливое существо. И если, выглядывая в окно, он НИГДЕ не видит света, то уж будьте уверены – он превращается в крысу Чучундру всерьез. И способен ходить, как она, только вдоль стен. Особенно – если свечей в квартире он так и не нашарил.

Блэкаут в глухой деревухе, и он же – в Москве, это совершенно разные по масштабам трагедии. Дело даже не в количестве застигнутых врасплох граждан. Для деревенского жителя, привыкшего к ограниченным благам цивилизации, отключение электричества не вызывает ужаса и паники. Он обычно терпеливо ждет. Не бросается искать службы спасения, не обрывает телефоны, даже не бежит к соседям. Он спокойно ждет решения судьбы. Ибо так уже бывало не раз – и ничего тут страшного нет. Психика такого человека не подвергается стрессу. И уж точно – у него где-то в определенном месте всего запасено и на этот случай: и лучина, и к печке дрова, и свечи еще с Пасхи.

В мегаполисе граждан раздирают в этот момент противоречивые чувства. Они возбуждены целым спектром внутренних вопросов – от «не случился ли конец света, обещали же!» до «ну вот и война, всех сейчас накроет!». Апокалиптические картины в большом городе рисуются гораздо смелее, ядренее и масштабнее, чем в небольших поселениях. Где, возможно, про них и не слышали. Представьте, дорогой читатель, фильм в стиле голливудских ужастиков про зомби-апокалипсис, где действие происходит в типовой русской деревне (сельце)! Среди березок, некрупных домков с террасками, с речкой, протекающей за околицей, где баньки стоят зигзагом, среди тропок и сарайчиков с дровами. Где бродят петухи с курами, гогочут гуси и греются на завалинках рыжие коты. Весь ужас сразу исчезнет. Зато – будет смешно!

Недаром после того, как «дадут свет», большинство (я уверен!) подвергшихся шоку горожан думают одну мысль – а не уехать ли мне, к черту, в деревню? Или, хотя бы на дачу, подальше! То есть они внутренне готовы поменяться местами с теми, кто только что тоже сидел без света в далекой деревухе.

«Жители Лондона массово переезжают за город. 

В 2018 году жители британской столицы купили 74 350 домов за пределами Лондона, что на 3,8% больше, чем в 2017 году, и в целом это рекордный показатель с 2007 года»

(Из новостей, 2018 г.) 

Вот мнение путешественника-экстремала Стива Каллахана, который 67 дней бороздил на лодчонке «без руля и без ветрил» просторы Атлантики:

«Выживание в чрезвычайной ситуации – это активный процесс. Если вы не прикладываете усилий для своего спасения, вы гибнете …».

Какие, спрашивается, усилия могут прилагать для своего спасения обычные горожане? Ясно какие! Они побегут в очередной раз по магазинам – и там скупят свечи, керосин, пыжи, спички, соль, сахар и гречку. Некоторые пойдут укрупнять свой и без того уже набитый до отказа «тревожный чемоданчик». Более им ничего не остается…

«Главное у выживальщика Вассермана – не его жилет, а его голова. Куда не надо, он не полезет просто!».

……….

Если мы допускаем, что выживание перестало сейчас в современном мире быть проблемой для человечества, то что же ему, человечеству, осталось? Разве не выживают множество наших современников где-нибудь в бедных странах Африки, в голодной Бангладеш или на далеких забытых богом и цивилизацией островах Океании? Наверное, частично все-таки выживание как явление осталось, увы! Но – подчеркнем – в развитых и развивающихся странах оно заменено на «выживальщичество». И – только для тех, кто этого сам хочет. Таким образом, отличие выживания от выживальщичества состоит в том, что первое всегда вынужденное. А второе – добровольное.

Если выживающему человеку предложить более комфортные условия, он с радостью откликнется на предложение. Даже из нашей страны определенная часть населения норовит куда-то уехать в поисках иных благостей. Если же предложить «выживальщику» более комфортные условия, то он откажется. Так как знает, что в любой момент и сам может сменить декорации – и перейти от скитальщического стиля к стилю богатого консьюмериста (потребителя). Он волен сам распоряжаться своей судьбой в таком аспекте. И это – тоже достижение нашей цивилизации.

Применительно к нашим детям, которых мы повели в дальний лесной поход – что же здесь имеет место быть? Там явно будут лишения. Там будут трудности. Будут риски. Возможно, даже весьма серьезные (мы ведь не можем все предугадать и предусмотреть!). Выживание ли это? Конечно, нет. До выживания дело с детьми никак нельзя доводить! Это уже задача педагога – не доводить до предела. Нужно предусмотреть трудности, но уж никак не рисковать самой жизнью. Это – край. И в этом – большая проблема детского полевого туризма. Как этот край определить? Как избежать опасного приближения к нему?