— Госпожа?..

— Да, Гапка, сейчас… — выдыхаю я сипло.

— Дочь моя, я долго должна тебя ждать?!! — прерывает меня на полуслове заданный не самым приятным тоном вопрос. В спальню входит высокая статная женщина. Белое прямое платье, богато расшитый чёрный кафтан сверху и белый с золотом головной убор, похожий на хиджаб, украшенный искусной вышивкой, делают её образ царственным и резким одновременно, а лицо, хоть и красивое, отталкивает высокомерной холодностью и недовольством, которое ярко читается в глазах. — Что с тобой? Почему спишь посреди дня?

И как ей отвечать? Как обращаться и что вообще говорить, чтобы не выдать себя. Мне ни в коем случае нельзя вызывать даже тени подозрений. Все должны считать меня Мирэн. Иначе не сбежать.

— Простите… мама, — произношу шёпотом и понимаю, что угадала.

— Что с голосом? — вскидывает бровь эта высокомерная особа.

— Плакала, — выдаю самый правдоподобный вариант. Не знаю, стала бы Мирэн матери в этом признаваться, или нет, но это неплохой способ вызвать эту холодную мегеру на откровенность.

— Выйди, Гапка, — коротко приказывает она няне, и та, низко поклонившись, удаляется, чуть ли не пятясь и не поднимая голову. Ой-ей. Мамочку, похоже, бояться надо.

Она смотрит на меня, поджав недовольно губы. Я же пытаюсь сообразить, что мне сейчас делать. Уж точно не лежать. Не надо давать никаких оснований думать, что Мирэн могла себе причинить какой-нибудь вред. Да и неуютно под этим пристальным взглядом в кровати валяться. Так что осторожно выбираюсь из-под одеяла и сажусь.

— Долго ты собираешься вести себя, как капризный ребёнок? — наконец произносит моя визитёрша.

Сказать тут нечего, поэтому покаянно опускаю голову. Мне кажется, это на всех родителей хоть как-нибудь да работает. А она, сложив перед собой руки в замок, продолжает менторским тоном, даже ходить туда-сюда начинает.

— Твоё поведение — недостойно твоего статуса и порочит имя твоего отца. Если миразу Рифат узнает, что ты хотела написать о нём королю, как ты думаешь, чем это может обернуться для нашей семьи?

Вот понятия не имею, но мне очень даже интересно. Метод работает, так что закусываю губу и страдательно жмурюсь, изображая мучительную работу мысли, рождающую раскаянье.

— Молчишь? А я тебе скажу. Он будет вправе не только расторгнуть вашу помолвку, обесславив твоё имя, но и отказать твоему отцу в поддержке. И тогда на трон взойдёт его высочество Корим, на чью помощь ты так наивно рассчитывала. Думаешь ему есть до тебя дело? Нет. Ты для него всего лишь дочь конкурента, хоть и племянница.

Вот в последнем её утверждении я явно чувствую, что она лукавит. Но значит ли это, что на этого Корима можно надеяться? Вот совершенно не факт.

— Что касается твоих выдумок, так это и вовсе полная чушь. Соля погибла в результате несчастного случая. Рифата не было дома, когда она выпала с балкона, и это неопровержимый факт. Ты сама себе напридумывала ужасов, начав искать в поведении сестры то, чего не было.

Что самое удивительное, она, кажется, не врёт. Это конечно не означает, что говорит правду, просто похоже сама в это верит. Как тут разобраться? Прокручиваю в голове то, что слышала от Мирэн.

— Он сказал, что видел, как я выгляжу и захотел получить меня себе, — жалобно «признаюсь» я, предполагая, что этот факт возмутит родительницу Мирэн. Не тут-то было. Но хотя бы лекция продолжается, что мне и надо.

— Да. И что? — насмешливо изгибает брови Тамира, снова останавливаясь напротив меня. — Конечно, в Босварии это не принято. Но в других странах, даже на моей родине, женщины не прячут лица. И мужчины выбирают себе жену не вслепую. Рифат признался нам с твоим отцом, что случайно видел тебя без девичьей хариджи и с тех пор потерял покой. И будь Сольхиаль жива, он бы не посмел и мечтать о тебе, но так случилось, что он теперь вдовец и не может позволить, чтобы тебя отдали кому-то другому. Тебе радоваться надо, что мужчина хочет тебя, а не благосклонность твоего отца, или твоё приданное.

Ого. Этот миразу Рифат однозначно хитрый и продуманный чел. Если мразь, то обезопасил себя от того, что Мирэн расскажет правду, опередив и поведав свою версию, а если не мразь, то тоже обложил девочку по полной.

— Да я согласна, что он может тебе казаться устрашающим. Его многие боятся и небезосновательно. Да он намного старше. Так ведь не старик, а видный мужчина, к тому же довольно привлекательный. И самое главное — этот брак выгоден нам всем. Ему самому, потому что он желает, чтобы именно ты была его женой. Твоему отцу, потому что сейчас решается судьба Босварии и нашей семьи. Тебе, потому что этот мужчина в тебя влюблён, и редко кому из благородных халит так везёт с мужем. И в конце концов, почему ты не думаешь о своей племяннице Лалерин? Кто может стать ей лучшей матерью? Родная тётя, или чужая женщина, которую её отец приведёт в дом, если ваш брак не состоится?

— Лалерин, — потрясённо выдыхаю я, отчего-то почувствовав, как сжимается болезненно сердце.

— Да-да, — язвительно кривит губы моя невольная информаторша. — Вспомнила, что у Соли была дочь? О ней ты не беспокоишься? Малышка Лале осталась без матери. И её, кстати, уже завтра, привезут в наш дворец, чтобы она могла быть с родной тётей, а не с чужими няньками и наложницами отца. А ты тут ерундой страдаешь.

Своё смятение я даже не прячу. Это уже полная неожиданность. Что я буду с этой малышкой Лале делать? Тем более, что собираюсь как можно скорее уносить отсюда ноги. Тамира молчит, видимо ожидая какого-то ответа. Я тут ещё не определилась, как соотнести с услышанным от Тамиры слова Богини: «Он послужил причиной её смерти.» Их ведь тоже можно по-разному трактовать.