На этой крыше я побывала ещё не раз. Она стала моим тайным местом. Сюда я приходила, когда хотела увидеть звёзды, что было вполне реально, поскольку наш дом стоял особняком на отшибе и огни нашего маленького городка не так сильно мешали. Здесь я пару раз встречала рассветы, когда слишком поздно возвращалась с дружеских вечеринок и мне хотелось побыть в тишине наедине с собой. И самое главное — здесь мы часто виделись с Таем. В снах, конечно.

Сегодня он меня ждёт. Сидит на краю и смотрит на Днепр и зарево Борисполя по другую его сторону. Белая рубашка и чёрные брюки, высокие сапоги. Всклокоченные волосы, как будто их кто растрепал. Щетина на квадратном подбородке. Красивый до бабочек в животе.

— Привет, — обнимаю его со спины, прижимаясь щекой к макушке.

— Привет, — его ладони накрывают мои. — Как ты? — столько тревоги в этом голосе.

— По-прежнему.

— Иди ко мне, — мужчина тянет меня за руку и вскоре я уже сижу у него на коленях. — Расскажи мне.

— Не надо, Тай. Зачем тебе эти подробности? Я не хочу твоей жалости.

Он сжимает губы, смотрит на меня из-под нахмуренных бровей, заставляя чувствовать себя нашкодившей девчонкой.

— Расскажи мне, Рамина. Что за болезнь? Почему тебя не могут вылечить? Что прогнозируют? Я хочу понимать суть проблемы, — непререкаемо требует, но я всё ещё пытаюсь упираться.

— Я не понимаю, зачем тебе это знать. Разве это что-то изменит?

— Рами! — гаркает он таким тоном, что ослушаться нереально.

И я рассказываю. Всё в подробностях, как он и хотел. А когда заканчиваю, с облегчением понимаю, что в тёмной синеве глаз плещется отнюдь не жалость. Тай действительно ищет решение. А мне почему-то вспоминаются давно забытые слова одной цыганки, к которой водила меня мама.

И к чему уже вторую ночь подряд в памяти всплывает этот эпизод из моего детства? Только ли от того, что он мне сулит призрачный шанс на спасение? Невидящим взглядом смотрю перед собой, а перед мысленным взором рисуется образ статной красивой женщины. Тёмные волосы с медно рыжими бликами собраны в косу и закручены в низкий пучок, на тёмно-зелёной блузке россыпь розочек цвета пудры, чёрная прямая юбка и жгучий взгляд карих, как шоколад глаз.

— О чём ты сейчас думаешь, Рами? — вырывает меня из воспоминаний Тай.

Моргаю и всё вокруг резко меняется. Теперь я стою напротив этой самой цыганки, а она прожигает меня своим взглядом, словно душу насквозь видит.

— Кто это? — Тай позади меня с интересом рассматривает Милеву, так её, кажется, звали.

— Ой сильная кровь. Какую душу притянула, деточка, — улыбается она, не замечая мужчину рядом. — Не бойся, мамку твою лишь на время отослала — сказать тебе кое-что должна. Ты же умная девочка, Рамина. Хочешь, чтобы твоего друга от тебя прогнали?

— Нет, — шепчу я испугано, как тогда.

— Тогда, молчи. Не рассказывай больше никому, с кем в снах гуляешь. Он нужен тебе. Придёт время и только в его силах будет спасти тебе жизнь. Если согласишься.

— На что? — вырывается у меня. На губах цыганки появляется кривая улыбка.

— Умереть, чтобы жить, Рамина. Твой час близок.

Этого она точно раньше не говорила. Я вообще не знаю, откуда это взялось. Стою, замерев, вижу как отклоняется Милева на стуле, не сводя с меня прищуреного многозначительного взгляда.

— Что это значит? — не выдерживаю я.

— Он знает. Найдёт способ, — вскидывает она брови и переводит взгляд на стоящего позади меня Тая.

И я разворачиваюсь к нему, смотрю в застывшее лицо, задумчивые прищуренные глаза.

— Тай… ты понимаешь о чём речь?

— Да, — произносит твёрдо.

— Ведьму себе возьмёшь, маг из чужого мира. Готов к этому? — смеётся за моей спиной цыганка.

Наши с ним взгляды встречаются, мне страшно увидеть в них отторжение, может даже злость, но там лишь твёрдая решимость.

— Прости, — срывается с моих губ.

— За что? — удивлённо вскидывает он брови.

— Я и забыла эти её слова. Маленькая была. О том, что я твою душу притянула. Выходит, это моя вина, что ты несвободен от меня.

— Глупая, — смеётся Тай, беря моё лицо в ладони. — Конечно ты притянула, привлекла в свои сны собственной вкусной силой, чистым светом, теплом. Но остаться я решил сам. И сейчас решаю я.

О чём он говорит? Что решает? Что сейчас вообще произошло? И кто эта ведьма, которую он себе возьмёт? Я? Серьёзно? В голове роится столько вопросов, что я снова начинаю проваливаться в боль. Она скалится острыми клыками, пугая знакомой агонией. Но на этот раз остаётся без добычи. Мужчина склоняется к моим губам, заслоняя собой от одного из моих личных монстров. И целует. Впервые за все наши общие сны.

Таю в его руках, растворяюсь в нём, забываю себя. Меня нет, есть ощущение этой ласки, его языка во рту, нежных губ на губах. Ощущение силы и мощи мужского тела, рядом с которым можно чувствовать себя маленькой и хрупкой. Я так давно мечтала хотя бы во сне его целовать, но боялась оттолкнуть, показав всю глубину своих чувств. А сейчас… сейчас… Мои руки впиваются в широкие плечи. И хочется, чтобы он сжал меня ещё сильнее, удержав подле себя, забрав себе… Ему одному я готова это позволить. Какая ирония. Так безумно любить того, кого видеть можешь только в снах. Он никогда мне ничего не обещал. Это было бы глупо… Но я, вопреки доводам рассудка, всегда чувствовала себя принадлежащей ему. Словно метку на сердце имела.