Я поднял бровь.

– Тебе нужно уйти пораньше?

Она тут же посмотрела мне в глаза, и ее щеки порозовели.

– Знаю, это моя работа, и просто какой-то кошмар запирать тут все, но...

– Люсинда, – прервал я ее, махнув рукой, и усмехнулся. – Все хорошо. Я обо всем позабочусь. Кроме того, я должен тебе за кофе, – произнес я и подмигнул ей, сделав глоток. – Бобби все еще убирается?

– О, – выдохнула она, – спасибо тебе. У моего внука сегодня игра в футбол, и мне не хотелось бы пропустить. Бобби ушел минут за десять до твоего прихода. Здесь будете только вы с мисс Гринвуд.

– Я смогу все запереть. Наша консультация будет длиться лишь час. Я не в силах за это время принести слишком много вреда церкви, – поддразнил я ее, а потом снова отпил свою горячую спасительную благодать.

Люсинда побледнела.

– Ох, Истон, даже не шути об этом.

Рассмеявшись, я махнул ей рукой.

– Все отлично. Честь скаута. А теперь перестань волноваться и уходи. Считай приказом босса.

– Спасибо тебе. Я впущу ее, а потом уйду, – Люсинда вышла из моего кабинета и прикрыла за собой дверь.

Откинувшись на спинку стула, я потер свое потрепанное лицо. Мне придется побриться для завтрашней проповеди, но этим утром у меня не было сил. От выпивки с друзьями, когда на следующий день нужно работать, появлялась не только тошнота, но и чувство вины. Трудно идти по прямой и узкой тропе Христа, потому и проповедники были грешниками. Жаль, что у меня не хватало сил в определенные моменты времени вспомнить о своем призвании. Иногда слишком просто уступить искушению и забыть, кем я являлся. На следующее утро я всегда жалел и проводил в молитвах больше времени, чем обычно, прося прощения и сил. Несмотря на физическую мощь, моя воля была слаба, как бы я не старался это изменить.

В ожидании мисс Гринвуд я взял в руки папку, с содержимым которой уже начал работать. Часть моих обязанностей как церковного проповедника заключалась в предоставлении бесплатных христианских консультаций нуждающимся. После выхода из тюрьмы я попал под покровительство церкви, таким образом получив лицензию, чтобы стать проповедником. Благодаря руководству Тома, я вел библейские курсы еще в тюрьме, а потом там же закончил колледж по специальности «психолог». Папина церковь к тому времени осталась без пастора, и количество прихожан сузилось до нескольких человек. Они посчитали, что наличие кого-то помоложе и с некоторым жизненным опытом сможет помочь вернуть церкви былую славу. Сейчас я с гордостью мог сказать, что у нас двести восемьдесят шесть прихожан, и эта цифра росла.

Я полюбил дело, ради которого меня сюда призвали.

И был удовлетворен так, как никогда бы не смогли на меня повлиять наркотики, секс и прочие греховные штучки.

Творя божью работу, я знал, что имел определенное влияние. Я направлял тех, кто заблудился, сойдя с пути, тем самым делал мир лучше.

Несколько недель назад я разговаривал с матерью мисс Гринвуд, Стэфани. Очевидно, в начале учебного года ее дочь связалась со школьным консультантом. Чуть позже он попал в тюрьму, поскольку переспал с несколькими своими несовершеннолетними ученицами – с подавляющим большинством которых не по обоюдному согласию. К несчастью для мисс Гринвуд, она забеременела от него. Носила ребенка месяц или два, прежде чем потеряла. Бедная девочка, казалось, едва вырвавшись из этого кошмара, связалась с жестоким торговцем наркотиками. Как только падать ниже для мисс Гринвуд стало уже некуда, Стэфани захотела помочь дочери вернуться к жизни.

И привела ко мне.

Хотя церковный проповедник – совсем не то, чего я ожидал от своей жизни, сейчас это мое предназначение. Мне нравилось помогать нуждающимся людям. Я любил наставлять их на правильный путь. Однажды я тоже обезумел и едва не разрушил свою жизнь. Если бы закон, семья и друзья не взялись за меня, то, кто знает, может, я бы умер, как мой брат.

Однако у Бога были свои планы.

На меня именно такие.

Тихий стук в дверь вырвал из потока мыслей, я закрыл папку и положил поверх нее Библию, прежде чем ответил.

– Входите.

Дверь со скрипом открылась, и в мой кабинет вошла длинноногая блондинка. В тот же миг мои глаза приковались к ее медового цвета обнаженным ногам, начинавшимся от белых крошечных хлопковых шортов. На ногах были обуты белые кеды, а на лодыжке мерцал браслет, отражавший солнце позади меня. Когда я нашел в себе силы оторваться от ее ног, то стал поднимать взгляд выше, отмечая узкие бедра и талию, и задержался на выпуклости груди, едва прикрытой ярко-желтой майкой. Когда разглядел соски под тонкой тканью, едва не застонал. Длинные светлые волосы волнами спадали на ее обнаженные плечи. Наконец, я посмотрел на блестящие розовые губы, которые сейчас чуть кривились в улыбке.

Черт.

Я прокашлялся и встретил самодовольный взгляд голубых глаз. Золотая бровь была вопросительно изогнута.

– Привет, проповедник.

Я стряхнул оцепенение и стиснул зубы. Передо мной стояла старшеклассница Лэйси Гринвуд. Ее мать была обеспокоена, поскольку жизнь дочери состояла из одних неприятностей. Но меня поразило, как легко – просто в считанные секунды – я забыл, кем являлся. Проповедником. Вместо этого я просто бродил взглядом по ее телу, словно простой мужчина по заинтересовавшей его женщине.