— Не хочу расстраиваться тебя, красавица, но придется твое платье дорвать, — Матвей пытался расстегнуть ту чертову молнию, а я считала секунды. Чтобы поскорее закончил и перестал до меня дотрагиваться.

— Рви, — медленно повернулась к нему лицом. — Все равно на мусорку выброшу завтра.

Он смотрел мне в глаза — дерзко, нагло, слишком откровенно. Я тоже взгляд не отводила — интересно, надолго ли меня хватит? Его руки вцепились в платье с разных сторон. Секунда, и ткань затрещала, расползся в разные стороны.

А наши глаза продолжали пожирать друг друга.

Никогда в жизни я не испытывала подобного желания. Жгло изнутри пламенем страсти. Еще немного, и я свалюсь прямо в самую бездну.

Не выдержала напряжения — отвернулась. Медленно нагнулась, стягивая остатки чулок.

Главное, тих безумных глаз не видеть. Не смогу я больше гореть под его взглядом.

Чулки отлетели в сторону, перекинула ногу через бортик, как почувствовала прикосновение. Мужской палец прошелся вдоль позвоночника, едва касаясь кожи.

Меня второй раз за последние две минуты бросило в жар. Да так сильно, что пошатнулась. Едва не упала.

Черт, как же голова-то кружится — сейчас точно свалюсь без чувств прямо под ноги Матвею. И так стыдно, а тут еще обморок дурацкий.

Но упасть мне не дали мужские руки.

Пальцы сомкнулись на талии, впиваясь в кожу….

*******

Матвея трясло, как в лихорадке. Всю силу воли сжал в кулак, чтобы сильнее не надавить на талию девушки. Синяки оставить хотел. Как метку Зверя.

Опять сносило башню от близости Арины. Пока рвал на ней платье, еще держался. Смотрел в глаза — пристально, как-то по-звериному. Сжимал челюсти до ломоты, играл желваками, мял ткань в руках, но, мать его, все еще балансировал на грани.

Выдохнул, когда Арина повернулась к нему спиной. Малышка не выдержала напряжения — Матвей с облегчением выдохнул. Лучше уж так, чем и дальше продолжать эту глупую игру. Но тут же взрыв адреналина в голове у Зверя — девушка медленно нагнулась, стягивая чулок. Сначала с одной ножки, затем с другой. Б**ть, она реально издевается над ним? Или задумала какую-то хитрость, черт бы ее побрал?

Зверь смотрел, как завороженный, закипая внутри. Так никакого терпения не хватит, но ведь хотел же.

После поцелуя в машине решил держаться от нее подальше. Не смотреть, не наблюдать — даже близко не подходить.

Но тянуло его, черт возьми, как магнитом. В пропасть снова лез, не думая о последствиях.

Сейчас желал лишь одного — оставить на ней свою метку. Не сдержался, провел пальцем по позвоночнику, а после на автомате поймал малышку за талию, когда шатнуло ее в сторону.

Как обычно, не дал ей упасть.

— Матвей…

Током не просто ударило — оголенные нервы рвануло, как будто натянутая струна порвалась. Отпустил, наблюдая, как Арина вторую ножку перекинула через бортик. Медленно подошла к крану, включила воду, а после сняла трусики.

Парень закрыл глаза, наполняя легкие кислородом, а после резко выдыхая. Может хоть так попустит, иначе этот долбанный адреналин вырвется наружу раньше, чем Зверь придет в себя.

“Или иди к ней, или вали нахрен из ванной, мазохист!” — вот кто этого Беса просит появляться так не вовремя. Последнее слово несколько раз эхом отозвалось в голове голосом друга.

Матвей открыл глаза, а рука тут же потянулась к ремню. Он только постоит рядом. Просто еще раз дотронется.

Иначе не выдержит напряжения.

Брюки с боксерами стянул быстро и тут же перелез через бортик. Только сейчас заметил, что на теле девушки появились синяки. Какой же ублюдок ее муж. Сейчас хотелось разорвать его на части.

“Кому ты врешь? Сейчас ты хочешь ее трахнуть!” — и опять этот Бес. Задолбал лезть, куда не просят.

Арина вздрогнула, когда почувствовала прикосновение мужской груди к своей спине. Хотела повернуться лицом к Матвею, но он не позволил.

— Не надо, — Зверь не узнавал своего голоса. Не он говорил. Кто-то посторонний. И так нервы напряжены, еще и голос вот-вот сорвется на грозный рык.

Взял за плечи, еле сдерживаясь, чтобы ниже не опуститься. Просто постоит. Под теплыми струями воды. Вдохнет аромат ее волос, как ненормальный. Закроет глаза, представляя себе, как сжимает это податливое тело. Как входит в нее — медленно, не торопясь, будто смакует самую сладкую конфету.

Черт, наваждение. Так и до помутнения рассудка недалеко. Он же Зверь, гроза своих врагов. Вечно молчаливый, угрюмый и нелюдимый. Женщины на одну ночь, ни с кем не сближается. И ничего не чувствует.