И по другой щеке тоже скатилась слеза.

— Не плачь! — утешил ее Петр. Но Ильяна не обратила на его слова никакого внимания.

Петр угрюмо молчал.

Ильяна встрепенулась: и в самом деле — пора выбросить из головы дурные мысли. Вон отец пришел утешить ее, хотя сам очень устал, а она еще и расстроила его своими капризами.

Но одно для девушки было несомненным: мать оклеветала ее. Но для чего это было делать напоследок? Может, она хотела что-то скрыть, замести следы?

Конечно, мать всегда хотела, чтобы окружающие настороженно относились к Ильяне, мать не хотела, чтобы Ильяна с кем-то дружила. Если бы не дядя Саша, мать наверняка внушила бы отцу, что она такая-сякая и вообще сжила бы ее со свету. А теперь она ушла. Ну и пусть, пусть уходит. А ей, Ильяне, нужно одно — поскорее вернуть своего друга.

Но ведь и дядя Саша тоже сказал, что этот Черневог плохой! Все против нее! Всегда.

И это не смотря не то, что Ильяна искренне любила их всех. А мать только и делала, что отгораживала ее всю жизнь от окружающего мира. И никто никогда не сочувствовал Ильяне. Но вот что было невозможно понять — почему матери было выгодно видеть ее постоянно одну. И почему это вдруг дядя и отец бросились защищать?

Вот и дядя говорит, что думает так, как думает она — некрасиво. Ведь мы, говорил он, прислушивались к тебе. Но вышло так, что Ильяна сделала несколько неверных шагов. Так говорили они. Но в самом деле это было не так?

Конечно, Ильяна не склонна была видеть себя исключительно в положительном свете. Но и нельзя же постоянно обвинять во всем себя. Он же говорила дяде, что уже сколько лет по весне встречается со своим другом, и он ни разу не причинил ей вреда. Как интересно было с ним! И почему это, интересно, она должна прерывать такую дружбу. Если только потому, что мать против, так ей лучше и в самом деле было уплыть на лодке.

Дядя говорил, что ей суждено превратиться в русалку или в кого-то там еще, если она станет водиться с нечистью.

Но почему это он, который всегда спорил с матерью, так неожиданно принял ее сторону?

А теперь возле нее сидел отец и говорил:

— Мышонок, я прошу тебя — не доставляй мне сегодня тревог! Не надо! Твоя мать покинула нас, и потому ты можешь немного отдохнуть и прийти в себя! тебя больше некому здесь тревожить! Впрочем, если ты хочешь, мы можем обо всем поговорить!

Но если же ей не хочется говорить…

— А, пока, мышонок, вытри слезы и позавтракай, чтобы мы с дядей не беспокоились!

А Черневог может приходить сюда еще несколько дней, пока длится весна.

А там придется ждать до следующего года. Но пока поговорить с ним, вероятно, не удастся.

Дядя же говорил, что нельзя с ним разговаривать.

Ах, если бы они все оставили ее в покое!

Впрочем, ей не хотелось, чтобы отец и дядя ушли, подобно матери.

— Ну, будешь завтракать? — донесся словно издалека голос отца.

Девушка согласно кивнула. И в этот момент ей захотелось, чтобы дядя Саша перестал злиться не нее.

— Я сам приготовлю завтрак! — настаивал Саша, оттирая Петра в сторону, который все порывался взять на себя обязанности повара. Впрочем, готовить они умели, и довольно неплохо.

А потом придется еще мыть посуду.

Наконец они подготовили необходимые продукты и принялись стряпать.

Кухонную выгородку заволокло дымом подгоревшей пищи, и домовой где-то за печкой снова застонал — он ведь был хозяйственным существом, и любой непорядок для него — страшное оскорбление.

Ильяна, сумрачная, села за стол. Она стала вчитываться в мысли мужчин.

— Вижу, вы хотите, чтобы я страстно возжелала ее возвращения! — наконец не выдержала она.

— Вообще-то нехорошо лезть в чужую душу! — вознегодовал Петр.

— Вот еще, и вовсе я никуда не лезла! — отозвалась девушка задиристо, но продолжила, — дядя…

— Чего? — выглянул из кухни Саша.

— А ведь мама во всем винит меня! Как обычно!

— Не винит она тебя! — воскликнул Петр, — я ручаюсь головой! Послушай, а почему бы тебе не сбегать в конюшню и не заседлать коней?

— Но я не хочу ездить сейчас верхом!

— Не хочешь? Но что же ты собираешься весь день делать. Ведь только утро?

— Даже не знаю.

— Но тогда почему бы не прокатиться?

— Вообще-то я хотела бы кое-что записать!

— Ну что же, тоже неплохая идея! — ободрил Саша, постукивая посудой.

— А вот я так не думаю! — возразил Петр, — хватит с нее этого волшебства! Она ведь еще ребенок! Нечего заниматься тем, что ей придется делать в будущем! Детям положено играть и веселиться, падать и обдирать колени о сучья!