Постепенно дождь прекратился, оставив после себя огромные лужи. Внезапно сработали все штормовые щиты и закрылись все окна, хотя буря уже кончилась.

Из динамиков послышались голоса: это снова наладилась связь. Экраны Ставроса автоматически настроились на четкий прием.

— Ставрос, Ставрос, ты слышишь?

«Отлично слышу», — ответил он и прервал связь: перед его глазами внезапно возникла серая пелена, и он мог лишь неподвижно сидеть, медленно дышать, прислушиваясь к натруженному сердцу и гулу в ушах.

Наконец его немного отпустило.

«На втором этаже выбито окно, — сообщил он Хулагу. — Мне кажется, повреждение там."

— Юноши займутся этим.

Ни тот, ни другой не упоминали о дусах. «Флауэр» все еще переговаривался с самолетами, которые вылетели на поиски перед бурей, вызывая их обратно в город.

Один из самолетов ответил. Это был хриплый с сильным акцентом голос Хады Сураг-ги.

— Фавор, фавор, разведчик возвращается с задания, бай «Флауэра», разведчик возвращается с розыска.

Внезапно послышался голос землянина из другого самолета, который выругался и спросил, кто это засоряет эфир своим карканьем.

Ставрос вытер внезапно выступивший пот, отключил связь и взглянул на бая.

— Еще ни разу такого не было на моей памяти, — ответил бай. — Ни разу, уважаемый. — Он нажал кнопку и вызвал молодого регула, потребовав сой и записи, а заодно выругав его за медлительность и несообразительность. Он часто дышал. Прошло довольно много времени прежде, чем он овладел собой. — Они все посходили с ума, — сказал он.

«Это их мир, — ответил Ставрос. — Они владели им еще до мри."

Слуга принос сой. Он был до того напуган, что чашки прыгали у него на подносе. Ставрос выпил несладкий напиток, и внутри, прогоняя холод, разлилось приятное тепло.

Наконец он набрался мужества, чтобы открыть штормовые щиты на окнах. Но площадь была пуста. На всякий случай он запретил регулам и землянам выходить из здания, пока не будет полной уверенности в том, что все дусы покинули город.

Ставрос знал, что ужасное зрелище дуса, бросающегося на окно, будет теперь долго преследовать его. И если регулы способны видеть сны, то бая тоже долго будут мучить кошмары.

— Я очень стар, — неожиданно жалобно сказал Хулаг. — Я слишком стар для таких испытаний, бай Ставрос. Регул, который первым пришел в этот мир, был сумасшедшим. — Он отхлебнул сой. — Мри управляли ими. Теперь эти чудовища остались без контроля.

«Можно воздвигнуть стены, — сказал Ставрос. — Мы их построим."

Хулаг долго молчал. Он пил сой. Ноздри его часто сжимались. Наконец он вздохнул и отъехал от окна.

— Хольны, — сказал он.

«Что?"

— Хольны скрыли информацию. Я не спросил, а они не сказал. Теперь я все понял. — Ноздри бая бешено двигались, втягивая воздух. — Ставрос-бай, мы много о чем не спросили. И теперь, теперь, ты и я, Ставрос-бай, — мы с тобой почти ничего не знаем о Кесрит. Мы знаем только ничтожно малую часть того, что должны были бы знать. Мы оба в тяжелом положении, и у нас общий враг, Ставрос-бай.

«Хольны?"

— Хольны, — сказал Хулаг. — Они оказались умнее, а я теперь не смогу предстать перед старейшинами рода, если вернусь нищим. Корабли, оборудование, все, уважаемый Ставрос. Я разорен. Но Хольны обманули и тебя.

«Бай Хулаг, ты не случайно говоришь мне все это."

— Все состояние рода Аланей, — сказал Хулаг, — здесь, со мной, в этих уцелевших юношах. Я не вернусь назад с позором на корабле землян. Мы заключим сделку, Ставрос.

«Значит, союз?"

— Союз, бай Ставрос. Торговля. Обмен. Идеи… И месть.

Ставрос сверкнул глазами.

«С Кесрит, — сказал он, — мы будем разведывать новые территории."

— Сначала нужно удержать Кесрит.

— И Хольны, и мри жили на Кесрит и пользовались ее богатствами. И дусами. Даже ими.

Он взглянул за окно, увидел черные тучи, мчащиеся по небу, увидел развалины порта, увидел дождь, и подумал о богатствах Кесрит, которые им предстояло разрабатывать, и впервые в его душу закралась тень сомнения.

Закрыв глаза, он снова увидел зверя в окне, такого же непонятного, неуправляемого, как сама природа. Он ненавидел дусов за то, что они были такими же безрассудными, как буря, как стихии.

Он ненавидел их всех: регулов, килуванцев, дусов.

Но они были частью Кесрит, и их нельзя было ни игнорировать, ни уничтожить.

Кесрит была странной комбинацией многих факторов, и он, Георг Ставрос, не мог управлять этими факторами. Ему приходилось делить Кесрит со зверями и регулами.

Вцепившись руками в пульт, он слушал «Флауэр», пытаясь разобраться в хаосе разговоров самолета-разведчика, который время от времени выходил на связь из разных районов поиска, пытаясь отыскать в дикой пустыне, где водятся дикие дусы, бушуют страшные ветры и с ревом проносятся ядовитые дожди, одинокую душу.