— Насквозь не протри, — он на меня даже не глянул. Я оставил несчастную в покое, пока она не разбилась о чью-то голову.

— А я думал, ты уснул над тарелкой, — удивился.

— Не начинайте, — Лия прервала уже открывшего рот оборотня. — Ты будешь сегодня еще заниматься? — это мне.

— Нет, — ответил.

Мне и вечера хватило.

— Тогда пойдем, — она вытерла руки. — Спокойной ночи, Рейв.

— И… тебе, — ответил. Сказать «вам» у него язык не повернулся.

Я расслабился, только когда закрылись двери в спальню. И то ненадолго.

Ох уж этот черный кусочек ткани.

Я хоть и видел его всего три секунды, пока Лия прошмыгнула от шкафа до кровати, но мой мозг уже запомнил все до мельчайших подробностей. Я и не подозревал, что так могу.

Пока она возилась, устраиваясь удобнее, закапываясь в одеяла, я скинул сапоги, и стащил рубашку через голову. Медленно подошел к кровати и стянул с нее одеяло. Она пискнула и вцепилась в него как в последнюю возможность спастись. Но я победил.

— Эй, — она захихикала, когда я пощекотал ее пятку. Хохот сменился на протяжное «ох», когда я, обхватив ее ноги крепче, спустил ее с подушки из положения «полусидя» на правильное «лежа». От этого сорочка задралась выше, полностью оголив бедра.

Поиграем?

Я положил ее правую ногу себе на плечо и провел пальцами от коленки ниже. Она попыталась вырваться, хохоча:

— Щекотно! — задергалась. Я улыбнулся. Но добычу не выпустил. Потерся носом о ее коленку и стал выкладывать дорожку из поцелуев по внутренней стороне бедра. От первого оно вздрогнула всем телом и затихла. Стоило мне оказаться в самом низу, как она будто опомнилась:

— Эл? — взволновано и попыталась сдвинуть ноги. Я посмотрел на нее, и мне стоило огромных усилий не расхохотаться. Она медленно, но верно превращалась в черешню. До кончиков ушей.

— Лия? — вернул ей. Она сглотнула, и, кажется, серьезно раздумывала над тем, чтобы сбежать.

Отложим экзекуцию.

Я поцеловал ее, прекращая ее страдания. Она для верности еще и обхватила меня ногами, и я чуть с ума не сошел. Углубил поцелуй и стиснул ее в объятиях.

Внизу раздался грохот падающего стеллажа. Или еще чего тяжелого и большого.

Я задрожал, еле сдерживая смех.

— Вот засранец, — протянул. Я ожидал от него чего-то подобного. Но думал, он просто сюда зайдет и свернет мне шею.

Лия попыталась встать:

— Надо проверить.

— Не надо, — перехватил. — У тебя есть второй номер.

Надеюсь, его там придавило.

Она еще с пару секунд колебалась, но осталась.

— Ладно, — Лия погасила свет лампы и устроилась в моих объятиях. Я прижал ее к себе и накрыл нас одеялом. О том чтобы продолжать, уже не могло быть и речи. Волк, скотина, наверняка сидит и караулит. А стеллажей там ой как много. Оставалось надеяться, что библиотека утром на нем отыграется.

Я уже почти провалился в сон, устроившись, когда меня выдернула фраза:

— Ты спишь? — я открыл глаза.

— Нет, — ответил. Лия повернулась ко мне лицом и ее глаза мигнули в темноте. Она уткнулась холодным носом мне в грудь и втянула воздух. У меня мурашки по спине пробежали.

— Тебе не себя надо винить, — протянула. И я пожалел, что не уснул. — Без меня бы ты туда ни за что не попал.

Я забыл, как дышать. И не знал, как на это реагировать.

Я всматривался в темный угол комнаты, пытаясь понять что чувствую.

Мое отношение к Лии не изменилось, и, будем честными, вряд ли его что-то изменит.

Повлияло ли это на мое чувство вины? Нисколько.

Хотелось как-то успокоить ее, ведь она наверняка долго собиралась с духом, чтобы это озвучить, но нужных слов я найти не мог. Все мысли разбежались.

Она. Меня. Огорошила.

— Прости меня, — прошептала, поскольку я довольно долго молчал. — Если сможешь….

Я мысленно схватился за голову.

Надо что-то сказать, но что? — я пытался найти аргумент, который ее «обелит», успокоит, и, черт возьми, не мог найти! Просто сказать «ничего страшного» было бы глупо.

Я решил пойти другим путем:

— Это было давно, и я плохо помню детали. Но когда мне было семь, и у меня развернулась магия, я решил, что отец бросил нас из-за этого.

Магов смерти не жалуют в нашем обществе. Мы стоим на одной ступени с нечистью, так как подпитываемся примерно одним и тем же. Такое же отношение и ко всей семье и родне. Отец был на хорошем счету, и, я решил, что таким образом он берег свою репутацию. Потом я нашел то злосчастное письмо и укрепился в своих подозрениях.