Но глаза отводил и явно смущался.

– Всё в порядке, – заверила она.

– Ну зовите, если что. Понадобится клетка – скажите, найдём.

Похоже, он тоже был невысокого мнения о Ринне как о тае. И напрасно.

Вчерашняя знакомица Клея не смущалась, просто подошла поболтать.

– Ай, как Кавертен недоволен, – сообщила она, – не любит, когда его планам мешают. Но куда денешься, придется задержаться. Ты не очень испугалась?

К простецкому обращению Клеи Ринна уже привыкла. Да и Рик абсолютно прав был в том, что не надо ей привлекать внимание.

– Не испугалась, не успела. А что, часто такое бывает?

– Чтобы какой-нибудь безголовый ни с того ни с сего из арбалета стрелял? Да с чего бы такое было часто? – мотнула головой циркачка, – чаще драки бывают, которые разбирать приходится. Воруют – но не мы, а у нас. Нас чаще огульно обвиняют. Ну и другое. Мало ли. Вот в начале лета, веришь ли, один барон много нам крови попортил. Из-за меня. Хотел забрать и ничего слушать не хотел. Кавертен даже жаловался графу. И время потеряли, и заработок.

– То есть как это – забрать и слушать не хотел? – удивилась Ринна. – Какое же он имел право?

– Право? Да никакого, – по-взрослому усмехнулась девочка. – А что, все всегда по праву поступают? У сильных и богатых и прав больше. Спасибо хозяину, что не отступился.

Ринна только покачала головой. Ей было дико такое слышать.

– Многие бы отдали, и цену повыше назвали, чтобы выгоду не упускать, – добавила Клея. – Да только я не хочу так.

– А часто бывают такие… предложения? Для циркачек?

– Бывают, – дернула плечом Клея. – Иной богатей к соседке и не помыслит с кошельком подойти, а к циркачке, думает – можно. Нет, если полюбовно, то оно и неплохо может быть…

– Потому, значит, и подходят, что позволяете, – не удержалась Ринна. – Говоришь ведь, что если полюбовно, то неплохо. А должно быть так, чтобы недостойное всегда было недостойным.

– Да, наверное, – не стала спорить девочка, – только это трудно. И можно остаться ни с чем. Циркачи сегодня тут, завтра там, оттого некоторым кажется, что с ними по-всякому можно! Как ветер в поле, а кто станет стесняться ветра?

– Хороший человек станет, плохой – нет. Хороший чтит заповеди Чистого Пламени, даже когда он один в поле...

– Ну да, – легко согласилась девочка. – Только отчего-то даже хорошие не прочь побыть плохими, если за это к стенке не припрут. Вот как ты считаешь, почему сестра ленгарского графа всё замуж не выходит?

– Что? Н-не знаю, – от неожиданности вопроса ответ запутался у Ринны на языке. – А при чём здесь это, вообще?

– Ты видела её близко? Я только издалека. Она точно красивая?

– Не знаю, – пожала плечами Ринна. – Это важно?

– Думаю, не слишком красивая, если снять с неё шёлковые наряды, – уверенно заявила Клея. – Может, без золота и не нужна никому? Нет, я не то говорю. Может её полюбовно никто не хочет? А она не хочет за золото.

– Вот умница! – раздражённо усмехнулась Ринна, – и как догадалась?

И зачем всем этим людям лезть, куда не просят? И в парадных покоях замков, и даже здесь, в цирке. Рассуждать, осуждать, объяснять, всё понимая лишь с высоты своего разумения. И если дамам из окружения Бьюлы или придворным её величества королевы Савадины действительно нечем заняться, то что за дело до неё маленькой циркачке, которой всё понять ещё сложнее?

– Это матушка моя так говорит! – Клея засмеялась. – Ладно, я пойду, матушка ждёт, – и она убежала.

Из кухни потянуло подгоревшим хлебом – и вкусно, и горько, и ещё это запах досады из-за испорченной выпечки. Хотя, когда хлебная корка просто излишне подрумянивалась, Ринне это нравилось. И да, ведь надо ещё поблагодарить кухарку…

Она обошла дом, отыскала заднюю дверь в кухню, заглянула. Чумазая девчонка в огромном, не по росту, фартуке чистила у входа овощи. И запах горелого явственно говорил о том, что медлить не следует, но девочку, похоже, это не волновало. Позволить хлебу сгореть в печи истинная руатская леди просто не смогла бы – особенно если она на немалую долю воспитана Ноной.

– У тебя горит хлеб! – сообщила она девочке, – вынимай скорее!

Та только хлопала глазами и выглядела дурочкой.

Ринна сама бросилась к печи, открыла заслонку. Это была простая деревенская печь, не такая, как в кухне Ленгарского замка, и хлеб тут пекли без противней, просто на поду печи, подстилая под буханки капустные листья. Лопата нашлась тут же, у печки. Скоро шесть круглых буханок лежали столе, и можно было оценить, что урон не так и велик, с двух срезать пережжённую корку – и ничего. И тут как раз в кухню с причитаниями вбежала полная пожилая женщина в коричневом вдовьем платье, она тащила запечатанную кадушку. Шмякнула её на лавку и всплеснула руками.