Потому что так не должно быть, тут же чистая зона. Безопасно! Им всегда говорили, что в чистой зоне безопасно. Война окончена, и…

У нее не было объяснений. Единственное, что приходило на ум — теракт. Но ведь тут полно военных! Если кто-то рискнул напасть на укрепленный пункт, что творится вообще?

Невольно полезли в голову мысли о ребенке. Саша… Как он там, ее мальчик?! Ведь если здесь не безопасно, она даже ничего не может сделать, чтобы защитить его. Стало совсем не по себе. Страшно.

Дана уткнулась лицом в колени, пряча от себя свой собственный страх, и тихонько завыла, прикусывая зубами ткань штанов.

Нельзя. Она должна быть сильной. Она должна верить.

Нельзя.

Сидела так довольно долго. Постепенно шум начал стихать и беготня прекратились. Она выждала еще немного, а потом тихо заползла в постель и свернулась под одеялом.

Максим, как только выбрался наружу, в первую очередь рванул к машине за оружием. По дороге успел узнать, что произошло.

Взорвался автобус, стоявший на стоянке. Как раз напротив КПП. Взрывом снесло часть заграждения и шлагбаум. А на стоянке не осталось ни одной целой машины. Все взорвалось к чертям, и сейчас там полыхал пожар. В самом КПП разворотило переднюю стену и выбило стекла. Все кто там был, получили ранения, часового, который в тот момент находился снаружи, убило на месте.

У него было совсем другое задание, но в этом случае Востров, как опытный опер, просто не мог остаться в стороне. Конечно, он включился, у них раненые, и каждый человек на счету. Пока разыскивали водителя, пригнавшего туда заминированный автобус, пока взламывали дверь, времени потеряли немало. Взять живым его не удалось. Когда наконец ворвались в номер, оказалось, что водитель мертв уже несколько часов.

Упустили момент, и неизвестно, были ли сообщники, а если были, как им удалось уйти. Потом по горячим следам было разбирательство, каким образом, промухали у себя под носом заминированный автобус. Но что поймешь в такой обстановке? Кое-как стабилизировали все и вызвали медперсонал и следаков. На это тоже время ушло. Медиков ждали уже к утру, а следственная комиссия из центра должна была подъехать не раньше завтрашнего дня.

Много разных подозрений было у Вострова, но, понятно, что сейчас его бы к материалам не подпустили. Да он и не стал соваться. Пусть следаки во всех нарушениях разбираются.

Однако он не мог отделаться от навязчивой мысли, что активизировались боевики не случайно. Но почему именно в этот момент? И почему здесь и сейчас?

Вернулся он в номер уже глубокой ночью.

Женщина спала.

Максим подошел и долго смотрел на нее. Они не договорили, а это было важно. Настолько важно, что его так и тянуло связать взрыв на КПП с женщиной, которую он сопровождал. Был соблазн задержать ее, отвезти куда следует, и допросить с пристрастием. И побоку задание. Однако он решил не спешить и прежде во всем разобраться.

Во сне черты лица ее немного разгладились, но все равно напряжение чувствовалось в ней даже сейчас. И усталость. Сколько ей? Подумал он, разглядывая. Тридцать шесть, семь? Но до сорока. Прозрачная бледная кожа была еще гладкой.

Вдруг женщина, словно почувствовав его взгляд, шевельнулась во сне, поворачивая к нему лицо. Губы дрогнули и полуоткрылись, вырвался вздох и тихий стон. А его от этого неожиданно накрыло.

Когда осознал, что с ним происходит, он чуть не озверел от злости. Проклятое задание. В гробу он видал это! Выругалася матом, и тут же отошел. И завалился в койку не раздеваясь.

Максим долго лежал на спине и смотрел в стену. Он еще и локтем закрыл лицо, чтобы даже ненароком не взглянуть в сторону женщины, спавшей на соседней койке. В душе бродила какая-то иррациональная обида на нее и злость. И презрения к себе, как будто он предал то, что предавать нельзя.

Все это грызло его, казалось, сегодня не уснет точно.

А в сон уплыл незаметно.

И… Там было хорошо. Только немного расплывчато, неясно. Цветущая поляна. Клевер, ромашки. Солнце светит, лучи такие золотые. Марина смеется и что-то говорит, держит за ручку сына, а он вырывается, тянет ее, хочет убежать и заливисто хохочет.

Господи, как ему было хорошо там.

Проснулся внезапно. Как в темную воду камнем упал, вернулся в действительность. Резким жестом вскинул руку, глянуть на часы. Пять, начало шестого. Нехотя повернул голову в ее сторону. Женщина не спала, сидела на кровати уже полностью одетая. И в кроссовках.

Смотрела на него спящего? Неприятное открытие.

— Здравствуйте, — тихо проговорила она, глядя исподлобья.

Максим поморщился, встал и пошел в санузел. И пока плескался в маленькой раковине, в которой едва умещались его ладони, все пытался понять, как случилось, что он вообще уснул. Странные двойственные чувства. После того сна он ощущал стыд и вину.