Алиса отвернулась и, наконец, негромко сказала:

– Мама… когда я вернулась домой, мамы уже не было. Она так и не узнала, что я жива.

– В смысле? – не понял он, но дошло быстро. Лицо его исказилось на мгновение, но тут же приняло прежнее выражение, словно бы он силой заставил себя надеть маску сдержанности. – Я не знал… прости… Я видел ее в последний раз тогда еще… сразу… Потом меня… я уехал.

– Я тоже уехала, - пожала Алиса плечами. – Столько лет прошло…

– Прошло…

Макаров замолчал и медленно пошел по аллее, снова остановился и обернулся к ней. На лице его была странная улыбка. Такой улыбки она у него не помнила – с пустыми глазами и холодком. Будто из того мальчишки, которым он был, вырос совсем другой человек. Эта двойственность ставила в тупик и не отпускала.

– Прошло, - повторил он громко. – Так что случилось с бензовозом?

– Взорвался… Разве теперь это важно? – Алиса долго смотрела на него и медленно добавила: - Я все забыла.

Все забыла… Макаров внутренне содрогнулся. Он никогда ничего не забывал. Когда-то даже радовался, что может помнить. Сейчас он почти ненавидел память. И почти ненавидел ее.

– Значит, тогда ты выжила, - сосредоточенно хмуря брови, проговорил Илья. – Бывает же…

– Как видишь, бывает. О чем еще ты хотел поговорить? – резко спросила Алиса, шагая по аллее совсем не прогулочным шагом и пристально глядя прямо перед собой.

Он снова растерял все слова. Только смотрел на нее, напряженную, злую… И чувствовал, как на самого накатывает злость – странная, беспричинная. Которую только в себе удерживать, наружу нельзя.

– О тебе… я хотел знать… как ты? – голос звучал так, будто бы он обличал.

Алиса все же обернулась. Удивленно посмотрела на него.

– А как ты думаешь?

– Я не знаю, что думать. Иначе бы не спрашивал.

Она сложила на груди руки, разглядывая Илью. Чуть качнула головой и хохотнула:

– В моем болоте оказалось вполне неплохо!

Макаров снова замер. По лицу его разлилась бледность. Лишь глаза лихорадочно блестели. Не отдавая себе отчета в том, что делает, отнял ее руку от груди и дернул на себя.

– Кесарю кесарево, - процедил он сквозь зубы.

– Не смей меня трогать! – Алиса попыталась вырваться.

Илья резко отпустил ее и отступил на шаг.

– Прости… Прости… У меня чувство, что я в бреду каком-то…

– Я не врач, Илья, - выдохнула она, потирая запястье.

– Я помню… архитектор, прости Господи… Как тебя вообще занесло? Ты же экономический хотела!

– Да я много чего хотела…

Она хотела на эконом, расписать его стену и быть с ним. Осознание этого дернулось в нем и тут же застыло. Макаров отвел глаза и посмотрел под ноги, собираясь с мыслями. Потом проговорил:

– Тебе это все идет… Наверное, твое.

– Мое! – уверенно сказала Алиса.

– Что еще у тебя есть своего? Семья, дети?

Если бы взглядом можно было испепелить, то Макаров должен был загореться от ее возмущенного взгляда. И наверняка ему даже в голову не приходит, что его вопросы возвращают ее туда, откуда она так отчаянно выбиралась много лет, пока научилась со всем этим жить. Чтобы однажды стоять с ним посреди веселого летнего парка и пропускать через себя снова глубоко спрятанные чувства и воспоминания.

– У меня есть муж и ребенок, - как смогла спокойно проговорила она. – Хотя я и не понимаю, какое это имеет для тебя значение. Работе это не помешает.

– Да при чем здесь работа, Господи! – пробормотал Макаров и отвернулся. По земле в нескольких шагах от него мчалась белка, добежала до дерева и взлетела наверх по стволу, скрывшись в кроне. Алиса тоже проследила за белкой. Секундная пауза, которая позволила ему хоть немного очухаться. И он не имел ни малейшего понятия, как вылезать оттуда, куда загнал себя – все, что бы он ни спросил сейчас, прозвучало бы глупо. По одной-единственной причине – она не простила. У нее нет оснований для прощения. А у него по-прежнему нет права о чем-то просить. Как если бы она не воскресала.

Макаров посмотрел на нее и, больше уже не приближаясь и не позволяя себе никаких эмоций, сказал:

– Я просто хотел знать, все ли у тебя хорошо… Может быть, мне нельзя о таком спрашивать. Если тебе неприятно, больше не стану.

– У меня все хорошо, - кивнула Алиса в подтверждение своих слов. – И мне пора домой.

– Да, конечно… Извини, что выдернул…

– Ты всегда умел настаивать на своем, - грустно улыбнулась Алиса и повернулась, чтобы уходить. – Я постараюсь не задерживать с эскизом.