А это племянница. Племянница, которую произвела на свет женщина, которая могла быть его женой. Осознание этого пришло не первый раз, но резануло по нервам – как первый.

Соня подбежала к ним ближе и замерла, глядя на незнакомца возле матери. Макаров тоже невольно выровнялся на скамье и посмотрел прямо на нее.

– Obiecale's powiedzie'c[1]! – вдруг выпалила девочка.

– Говори, пожалуйста, по-русски. Это некрасиво, - сказала Алиса и повернулась к Илье. – Соня у нас крайне любознательна, а твоя персона вызывает у нее живейший интерес.

– Макаров, - улыбнулся он, толком не зная, как правильно представляться, - Илья Макаров.

– Соня, - сообщил ребенок, явно стушевавшись от слов матери, но тут же взял себя в руки и важно добавил: - Некрасиво, зато никого не обидит, чем если все поймут, что я спрашиваю.

– Резонно, - согласился Илья.

– Только еще одного ее защитника мне и не хватало! Как «Шейкер»? – спросила Алиса у Сони.

– Тошнит! – весело сообщила она. – Но есть все равно хочу.

– Тогда пошли есть, - Алиса поднялась с лавочки.

Макаров тоже вскочил, чувствуя себя несколько не в своей тарелке, но уходить, судя по всему, намерен не был. Да черт его раздери, если он сейчас уйдет! Тот факт, что Алиса то ли постеснялась, то ли не посчитала нужным сказать дочери, что они типа… родственники, его завел… и, кажется, включил Макарова-образца-двенадцатилетней-давности, хотя он совсем не хотел его включать. Этот хам временами мешал ему жить.

– Уютное семейное заведение на берегу озера или культовое место на Крестовском? – приподняв одну бровь над очками, спросил он.

– Обойдемся уютным, - сказала Алиса.

– Вот даже не сомневался, - пробормотал Илья.

В ресторанчике действительно было на редкость уютно. В эту пасмурную погоду, под легкий лаунж – особенно. Они устроились в беседке у воды и смотрели, как по ее поверхности от ветра идет рябь. Сонька нагло стащила со стола булку и бросала ее утятам, примостившимся с их края пирса, и поглядывая то на мать, то на незнакомца, иногда ловя его взгляды на себе.

Макаров и рад бы не смотреть – да не получалось. Как-то о Логинове не думалось. Нравилось наблюдать за их маленькой женской семьей, в которой мать казалась почти незнакомкой, а дочь – созданием плоть от плоти той женщины, которую он когда-то знал. И это было странно. В уравнении что-то не складывалось. Может быть, в силу того, что как раз где-то в этом уравнении и должен быть Ник.

Но об этом действительно не думалось.

Между собой они почти не говорили. Но Алиса постоянно переговаривалась с Соней, и Макаров периодически встревал, понимая, что именно встревает. И что его мнения никто не спрашивает. И что Алисе это может даже не нравиться. И что он не умеет разговаривать с детьми. Потому говорил, как взрослый. Может быть, и не прогадал. Потому что Сонины глаза стали еще внимательнее и любопытнее.

– А в Музей иллюзий вы ходили? – между делом, поинтересовался Макаров, прекрасно понимая, что не ходили.

– Нет, - ответила Алиса. – Нельзя успеть всё за неделю.

– Юра…. Тё как-то хвастался, что с малыми ходил. Говорит, понравилось.

– Мы завтра на Россию в миниатюре еще хотели. А вечером у нас торжественные сборы.

– В зоомагазин! – раздалось от окна. Сонька, жующая булку, повернулась к ним. – Ты обещала.

– И в зоомагазин успеем, - кивнула Алиса. – Не ешь всухомятку!

Девочка послушно отправила в рот ложку супа и демонстративно улыбнулась. Иногда она соображала, когда лучше промолчать. Зато Макаров этим ценным качеством похвастаться не мог. Потому несколько более весело, чем ему было в действительности, выдал:

– У нас в «White House» огромный зоомагазин есть. Хотите, завтра махнем.

– С каких пор зоомагазины в Петербурге стали редкостью? – лениво спросила Алиса.

– «White House» - это мой первый проект, - деловито сообщил Макаров, откинувшись на спинку стула. – Совсем не интересно?

– Не очень. Я, видишь ли, эгоистка. Интересуюсь только своим собственным.

– Творческим людям это свойственно, - пожал плечами Илья.

– Я не творческая, мне интересно, - вдруг подала голос Сонька, заставив уже Макарова впасть в ступор.

– До сих пор тебя архитектура не интересовала, - усмехнулась Алиса.

– Меня интересуют магазины. И кинотеатры. И аттракционы. Потом запрете меня в вашу тюрьму в Испании до конца лета и все!

Проигнорировав заявление дочери, Алиса заставила ее жевать, а не болтать. Она почувствовала явное облегчение, когда обед был окончен, и сдержанно попрощалась с Макаровым, отклонив его предложение отвезти их.

Но дома ее ждал сюрприз: Сонька учинила ей настоящий допрос, разве что не с пристрастием.