Как она может проигнорировать то, что произошло между ними? Он, например, не мог…

Естественно, Джек слышал, что Кэтрин сказала по поводу его увлеченности работой, но разве он когда-нибудь уделял работе больше внимания, чем ей?..

Хотя только что именно так и поступил. Конечно, он был зол и на клиента, и на себя, за то, что «роллс-ройс» теперь практически погиб, но выместил-то раздражение как раз на Кэтрин.

Она вроде бы не обиделась, но, тем не менее, все же идет на свидание с этим.., этим…

Джек вылез из машины, вышел из мастерской и направился к своему «саабу». В этот момент перед домом мадам Зельды остановилось такси, оттуда появился молодой человек лет двадцати восьми-тридцати и направился к дверям. Слизняк Бобби?

Джек подождал несколько минут, и парень показался снова, на этот раз вместе с Кэтрин.

Кэтрин! Ему показалось, что его ударили в солнечное сплетение. На ней было то чудесное красное платье с короткой юбкой и черные туфли на высоченных тонких каблуках.

Парень обнимал ее за плечи. В глазах Джека потемнело.

Парень обнимал Кэтрин. Его Кэтрин. И она сказала, что собирается опробовать свою новообретенную технику поцелуев на этом типе.

Никогда!

Позабыв обо всем на свете, Джек завел мотор и последовал за удаляющимся такси.

Джек был одет довольно небрежно даже по менее строгим критериям, чем в «Лилиях Темзы». Он прошел в мужской туалет, умылся, причесался и отправился искать столик.

— Вы сделали предварительный заказ? — спросила хорошенькая девушка, встречающая посетителей.

— Нет, зато у меня привычка давать хорошие чаевые, — ответил Джек, доставая из кармана двадцатифунтовую банкноту.

Бумажка исчезла мгновенно, будто ее и не было.

— Подождите минутку, сэр.

Пока Джек думал, что бы это могло означать, красотка соскользнула с высокого табурета, заглянула в гардероб и вернулась, неся темно-синий клубный пиджак, который подала ему с милой улыбкой.

— Чтобы вы не чувствовали себя неуютно, сэр.

Пиджак был коротковат в рукавах и узковат в плечах. Черт, и как это ему может быть уютно в таком? А с другой стороны, думал Джек, следуя за девицей, разве я ожидал, что буду ощущать себя комфортно, пока Кэтрин пытается соблазнить другого мужчину?

Он увидел их сразу. Они сидели в середине полупустого зала. Да-да, полупустого! Или другие подойдут позднее, или он напрасно выбросил двадцатку. Ладно, черт с ней!

Кэтрин сидела к нему спиной, так что, проходя мимо, Джек сумел рассмотреть ее спутника. Довольно щуплый, так что о телосложении даже говорить неловко, невыразительное лицо, противный голос. Слизняк, как есть слизняк. И с таким ему предстоит соревноваться?

Джек немедленно почувствовал себя лучше.

Но ненамного.

Девица попыталась провести его в самый незаметный, темный угол зала. Но он рассудил, что двадцать фунтов — сумма достаточная, чтобы получить лучшее место, и сел неподалеку от Кэтрин и Бобби.

Не говоря ни слова, девица приняла его решение, исчезла на мгновение и вернулась с меню. Джек поблагодарил ее, а когда поднял взгляд, то увидел, что Кэтрин, полуобернувшись, смотрит на него широко открытыми от удивления глазами. Или от гнева? Но уж никак не от страсти. Определенно не от страсти. Ничего, это изменится.

Он выдержал ее взгляд, потом послал воздушный поцелуй одними губами. Кэтрин закатила глаза, потом снова обратила внимание на Роберта. Полное, безраздельное внимание. Да, ее можно было бы снимать для учебного фильма «Как надо обольщать мужчину»!

И он должен сидеть и смотреть, как она флиртует и делает решительно все, чему он ее учил! Кстати, следовало признать, что Кэтрин держалась совершенно естественно, так что непонятно, надо ли было вообще ее чему-то учить?

Похоже, все это она умела и раньше…

Молодая женщина немного наклонилась вперед, прикоснулась длинными пальцами к руке Бобби и засмеялась. Что же, черт побери, ее так развеселило, захотелось узнать Джеку.

Когда им подали салат, Кэтрин достала из своей порции крошечный физалис и предложила его Бобби, игриво положила ему в рот и позволила пальцам замешкаться на его бледных губах.

Джек содрогнулся от отвращения и негодования. Он был уверен, что не учил ее ничему подобному. Это ее импровизация, и, надо признать, весьма удачная.