Попятившись от неистовствующего банкира, Покровский острожно заметил:

— Похоже, мы его разозлили.

— Черт, — Сергей вытер с подбородка кровь, — он откусил мне кусок губы.

— Я тебе все лицо отгрызу, если сейчас же не освободишь меня!

— Какой буйный, — ухмыльнулся Шутов.

Набычившись, Синявкин обвел троицу взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Вы чо, совсем дебилы? Совсем страха нет? Думаете, маски вас спасут? Думаете, я не смогу узнать, кто вы такие? Вы даже не представляете, с кем связались!

— Дядя, — высокомерно вздернул подбородок Шутов, — ты не в том положении, чтобы нас запугивать.

— Значит, по-хорошему не хотите, — констатировал Аркадий. — Тогда…

Вскинув к лицу руки, он впился зубами в скотч и надкусил сразу несколько слоев. Бугры мышц вздулись, под кожей проступили вены, когда Синявкин, вращая руками в районе запястий, принялся рвать и растягивать свои путы. Медленно-медленно несколько слоев скотча, способные сдержать даже медведя, начали расходиться по линии надрыва.

Издав громогласный рык, Синявкин рванул одну руку на себя и вытянул ее из колец растянувшегося скотча. Дотянувшись до своих ног, он приготовился освободить и их.

Пожав плечами, Шутов бросил провод, схватил за спинку стул и, вскинув его над собой, со всей силы опустил его на затылок Синявкина. Стул разлетелся на части, а банкир, завалившись вбок, без сознания растянулся на полу.

— Би-бинго! — провозгласил Шутов и, лишившись сил, упал на колени.

Отмерев, Глебов принялся распоряжаться:

— Быстрее вяжем его. Гоша, неси сюда скотч…

Когда Синявкин пришел в себя, он обнаружил себя сидящим на стуле. Его ноги от ступней, до коленей были примотаны к передним ножкам, руки от запястий, до плеча — к спинке и задним ножкам.

Ведя ленту скотча под и над стулом, Глебов занимался тем, что приматывал к сиденью бедра мужчины, а за ним с шипастым кастетом на руке дежурил Покровский. Шутов также находился неподалеку, вращая в руках биту.

Заметив полный ненависти взгляд мужчины, Гоша погрозил ему кастетом.

— Сиди смирно, дядя. Или врежу вот этим.

Закончив приматывать к сиденью бедра Аркадия, Глебов поднялся.

— Так, теперь надо решить, куда мы его денем.

— Уберем на кухню? — предложил Шутов. Синявкин прищурился, и Антон покачал головой: — Не, там он будет портить нам аппетит.

— Тогда в ванную? — спросил Гоша.

— А мыться мы как будем? — поинтересовался Глебов. — Не, придется оставить его в комнате.

— Что-то мне не охота находиться с ним в одной комнате, — признался Шутов. — Вдобавок если он будет здесь, мы не сможем снять маски и спокойно обговорить наши планы.

Оторвав кусок скотча, Глебов приготовился заклеить им рот банкира. Вывернув голову, тот спокойным голосом сообщил:

— Знаете, парни. Двадцать лет назад, когда у меня родился сын, я поклялся себе больше никогда и никого не убивать. И за двадцать лет я никого не убил. Я держал себя в руках, хотя мне иногда ой как хотелось взять и прибить кого-нибудь из моих деловых партнеров. Даже когда меня кидали на деньги, я действовал только в рамках закона. Но для вас троих я с огромным удовольствием сделаю исключение. Поздравляю вас, кретины, вы единственные люди в мире, которые сумели заставить меня нарушить мое обещание.

— Угу-угу, уже страшно. — Глебов заклеил рот банкира. — В армии меня и не так пугали.

— Теперь нужно заткнуть ему уши, — заметил Покровский. — Кто помнит, где у нас вата?

— Ну что за идиотизм… вата… Как маленький, честное слово. Надежней использовать это. — Шутов подошел к пленнику с плеером в руках. Вставив ему в уши кнопки наушников, Антон включил плеер и, выбрав десятичасовой трек с песнями синих китов, сделал громкость на максимум.

Внес свой вклад и Глебов. Чтобы пленник наверняка не смог избавиться от наушников, он забрался в шкаф, достал из него шлем-маску от садо-маза костюма и, мстительно улыбаясь, натянул ее на голову банкира.

Хлопнув Синявкина по плечу, Сергей сказал:

— А это тебе за мою губу.

Замычав, пленник задергался, однако быстро осознал бесперспективность борьбы и лишь принялся сверлить парней яростным взглядом из прорезей глазниц шлема. Завязав Синявкину глаза, парни окончательно почувствовали себя хозяевами положения и наконец смогли избавиться от масок.

— Вот и всё, — похлопывая битой по ладони, сказал Шутов. — Теперь можно спокойно говорить и не бояться, что он услышит что-нибудь лишнее.