— Твое упрямство, — сказал Крид и отстранился с ухмылкой на лице.

Черт его дери. Нина вскипела. Накануне он ее возбудил, подготовил, но на деле лишь запудривал ей мозги. Снова.

«Козел», — подумала Нина и разъяренно пошла в кухню.

— Эй, эй! — крикнул Крид ей вслед и схватил ее за запястье. Вырвавшись, она поставила свою кружку на стол и скрестила руки на груди. — Нина, извини. Я просто тебя дразнил.

— Да, конечно, но я сыта по горло, Крид. Мы в некотором роде связаны и могли бы как минимум уважительно относиться друг к другу, ты так не считаешь?

Он поднял раскрытые ладони, признавая поражение, но она не закончила.

— Ты не можешь сначала быть одним, потом другим, не давая мне ни единой подсказки о том, что у тебя на уме. Прошлая ночь? Мы собирались…ну, ты знаешь…и вдруг ты рассердился на меня. Без малейшего повода. Иногда ты веселый, иногда придурок, иногда милый, хотя бы относительно, но я никогда не знаю, с какой версией тебя столкнусь! Ты должен рассказать, что с тобой происходит, Крид. Несправедливо быть козлом без причин и объяснений.

— Извини.

— И все?

— Я же извинился, — он стоял напротив Нины, скрестив на груди мускулистые руки и широко расставив ноги.

У него отрастали волосы, и больше он не брился, оставив на лице щетину. Отчасти Крид напоминал культуриста, отчасти жителя гор, и вопреки своей ярости Нина не могла не думать, каким большим он был, как легко мог бы поднять ее, доминировать над ней, взять свое. Просто смехотворно, ведь она на него злилась, но, черт возьми, не все в жизни бывает логично. Почему бы порой не позволить своей дикой фантазии унестись в дальние дали?

— Я не хочу твоих извинений, — пробормотала Нина, не уверенная, чего именно ждала. Из-за смеси гнева, желания и печали у нее путались мысли.

— В таком случае, чего ты хочешь, Нина?

— Не знаю, — пожала она плечами. — Наверное, я хочу, чтобы ты был со мной честен.

— Насчет чего?

— Насчет всего, Крид! Здесь и сейчас друг у друга есть только мы. И если мы не сможем сотрудничать, тогда у нас вообще никого не будет! Мне нужно, чтобы ты…не знаю…был более открытым.

Крид отвел взгляд и пристально посмотрел в окно над раковиной. Пожелтевшие раздвинутые занавески, расписанные синими и оранжевыми цветами, были закреплены вбитыми в подоконник гвоздями. Когда Крид снова перевел взгляд на Нину, его глаза потемнели, и в них появилась напряженность, какой не было прежде. От нее перехватывало дыхание.

— Ты хочешь честности, Нина? — Крид шагнул к ней, и она инстинктивно попятилась. — Как насчет этого? — он быстро сократил разделявшее их расстояние, пока не оказался прямо перед ней. — С первой секунды нашей встречи, Нина, когда ты попыталась убить меня и угнать мой мотоцикл, я хотел наброситься на твои губы, — он провел грубым мозолистым пальцем по ее нижней губе.

Судорожно вдохнув, Нина облизнулась и задела языком его палец. У Крида сбилось дыхание. Опаленная желанием, она втянула его палец в рот. У нее на глазах Крид следка прикрыл глаза и тихо гортанно застонал.

— Милая, — сипло предупредил он. — Я хотел сорвать с тебя футболку, — Крид ухватил ее майку за подол, потянул вверх и снял с нее. Он зашипел, увидев под ней груди с напрягшимися сосками. Потемневшими. Готовыми. И все же Крид не прикасался к Нине. Не целовал. Он просто замер, разглядывая ее, обнаженную выше талии.

— Крид, — прошептала она, но он покачал головой.

— А знаешь, чего еще я хотел? — спросил Крид, не ожидая ответа. — Я хотел вытащить тебя из этих чертовых джинсов. Вот так, — он прижался к ней и подтолкнул назад, к стене. Нина закрыла глаза, и у нее зажгло губы от желания почувствовать поцелуй.

Тем не менее, Крид не поцеловал ее. Она глубоко вдохнула, когда он нашел ее ширинку и, грубо расстегнув джинсы, стянул их с нее. Крид ставил Нину в одном лишь белье, и ее ноги овеяло холодным воздухом.

— А твои трусики? Черт возьми! Нина, я хотел сорвать их с тебя, — он сжал тонкое кружево и резко дернул.

Нина кратко вскрикнула от того, как материал болезненно впился в ее бедро, прежде чем был разорван жадными руками Крида.

Она хотела возразить и сказать, что у нее ограниченное количество белья, но он наконец-то поцеловал ее, впиваясь в губы. Нина застонала и, прижавшись к нему, ослабела. Зная, к чему шло дело, Крид подхватил ее на руки и унес в спальню. Он наполовину уложил, наполовину бросил Нину на кровать.

Она с трепетом наблюдала, как Крид стянул с себя футболку, обнажив рельефную грудь, твердый пресс и пояс Адониса, ведший вниз, в джинсы, которые вскоре тоже были отброшены. Тело Крида украшали шрамы — следы храбрости, боли и силы. Нине хотелось потрогать их, поцеловать, очертить языком.

Он остался в облегающих боксерах, и она краем глаза увидела, каким твердым был невообразимо огромный член. Глядя ей в глаза, Крид медленно снял с себя нижнее белье. Нина прервала зрительный контакт, чтобы осмотреть напряженный ствол с выпирающими венами, самый большой из всех ею виденных.