Отметив про себя еще пару слабых и сильных точек первого этажа, Луиза вслед за всеми вошла в зал западного крыла. На стенах округлого помещения лежали широкие мазки сажи, но других следов пожара не было.

«Когда они пришли за своим алькальдом, у них были факелы» – решила Луиза.

– Вы опоздали, сеньор Милошевич, – пронзительный мужской голос вспорол воздух.

Луиза оторвалась от теней прошлого и посмотрела в глаза тем, кого ненавидела.

– Не знаю, как у вас в Кантабрии, но у нас подобное нарушение договоренности считается оскорбительным.

Пятеро алькальдов в одинаковой песочной форме с золотыми галунами и эполетами, в одинаковых черных сапогах для верховой езды, начищенных до жирного блеска, сидели в креслах, оставшихся от господской обстановки. Некому было оберегать мебель от солнца и сырости после погрома, и белая краска лепестками сползала с дерева.

Их лица были разными, но Луиза не стремилась запоминать их. Ей было довольно знать имена, мелькавшие в разговорах и письмах. Старые или молодые, худощавые или утопающие в складках – не имело значения. Главное, что среди них был Мартинес. И он смотрел прямо на нее.

Узнал.

Все остальное стерлось, укрылось блеклым дрожащим маревом. В зале остались только он и она.

«Сначала я прострелю ему обе руки, – повторила как молитву Луиза. – После – обе ноги».

– У нас в Кантабрии, как и в остальном мире, считается оскорбительным нарушать оговоренные условия.

В ответ ему раздался беззаботный смех. Что-то было не так.

– Где ваши сопровождающие? – Луиза скрестила руки на груди. – Вас только пятеро. Если это провокация…

– Дон Борислав, мой вам совет, – перебил ее полный алькальд с лоснящимся лицом цвета корицы. – Научитесь затыкать свою подстилку, иначе вас не будут уважать ни в Иберии, нигде.

Мартинес гадко усмехался, не отрывая от девушки взгляда.

– Не имеет значения, кто из моих людей это сказал, – возразил Борислав ледяным тоном. – Переговоров не будет, пока я не увижу ваших солдат или кто там с вами. Вы подписывали бумаги.

– Ох, эти ваши северные порядки! – Все тот же тучный алькальд развалился в своем кресле и закинул ногу на ногу. Сапоги скрипнули. – Чужакам никогда не понять, как здесь делаются дела. Именно поэтому вам, сеньор Милошевич, и не удастся здесь зацепиться. В конце концов, вы не идальго, – он поднял руку и щелкнул пальцами, звук орешком отскочил от стен и свода потолка. В тот же миг раздался звук множества приближающихся шагов. – И мои советы вам уже не пригодятся…

Его последние слова утонули в стуке подкованных каблуков. Борислав резко дернул Луизу за плечо и заслонил собой. Рядом тут же оказался Нильс с ножом в руках – где только прятал? – генералы армии наемников встали спина к спине. Секретарь страшно побледнел и покрылся испариной, законник в смехотворной ярости прижимал к груди портфель с бумагами. Сердце Луизы колотилось в унисон с нарастающим громом шагов.

Уголки ее губ сами начали растягиваться в оскале.

Стены ротонды распахнулись, как коробочка мака. И то, что можно было принять за декоративные ниши, оказалось несколькими скрытыми дверьми, через которые в зал хлынули альгуасилы, вооруженные винтовками. На беглый взгляд их было около четырех дюжин.

Они окружили их маленькую делегацию и застыли, наставив на них штыки. Луиза вспомнила: таким же штыком закололи Иоганна Линдберга, и с тех пор ее жизнь понеслась под откос.

– Я знал, что каждый из вас законченный подлец, – повысил голос Борислав, хотя в зале и без того было тихо. – Но такого все же не ожидал. Вы грубейшим образом нарушили соглашение! Раз ваша уже взяла, потрудитесь объяснить, что это значит.

Тут Мартинес осмелел и подался вперед.

– Любезный Дон, никто не нарушал ни одного из пунктов соглашения. Там ясно сказано, что делегация от каждой стороны состоит не более, чем из десяти человек.

– Но там не указано количество сторон, – закончила Луиза.

Мартинес ее услышал.

– Именно так, сладкая. Каждый из нас пятерых может считать себя полноправной стороной конфликта, и каждый привел по девять своих солдат. Все честь по чести, можете спросить об этом деревенского старосту. Хотя, это уже лишнее.

Его высказывание снова поддержали хохотом. Луиза не сдержалась и тоже захихикала. Борислав покосился на нее с осуждением, будто она непристойно повела себя на светском рауте.

– Я вижу, никаких переговоров не будет…

– Наконец-то мы друг друга поняли, – кивнул полный алькальд, оглаживая двойной подбородок. – Местные позаботятся о похоронах.

– В таком случае, я в полном праве воспользоваться третьим пунктом нашего соглашения, и могу защищаться, как посчитаю нужным, – пророкотал Милошевич и с этими словами сорвал с шеи небольшой металлический цилиндр, который никоим образом не походил на оружие, и швырнул его под ноги альгуасилам.

Солдаты алькальдов в растерянности отшатнулись и замерли, ожидая приказов. Из цилиндра, повинуясь неведомой реакции с воздухом вокруг, начал вырываться густой пурпурный дым. За секунды он заполнил зал до самых окон, лизнул мутные стекла и сквозь трещины в них потек наружу.