– Они застрелились, – тихо сказал один из кантабрийцев.

– Да, – коротко подтвердил майор Спегельраф. – Осмотреть помещение. Могли остаться карты, документы. Что угодно.

Повинуясь приказу, Густав направился к столу у окна. Бездумно выдвинул ящик, другой, третий. Пусто.

Но едва он повернулся к майору, едва открыл рот, как раздался новый взрыв. И он был в сто крат мощней того, которым они вскрыли башню.

Чудовищный спазм сотряс крепость, камни под ногами взбунтовались, на головы посыпалась колкая крошка. Густав упал на колени, закрыл голову, как учили в корпусе. В ту же секунду новая волна шума набросилась на них с другой стороны – что-то случилось за стенами Валликрава.

Клемент Спегельраф был первым, кто достиг узкого окна-бойницы. Он выругался коротко и крепко, как умеют только те, кто своими глазами видел настоящий крах.

Луизе казалось, что понадобится по меньшей мере неделя, а то и целый месяц, чтобы добиться аудиенции королевы.

Свои шансы попасть во дворец сразу она оценивала, как ничтожные, хотя мысль о возвращении стала навязчивой с той самой минуты, как она увидела на вершине холма точную копию дворца. Места, где выросла, где была маленьким призраком в кремовых кружевах; силуэтом, глядящим из окон, тенью за гобеленом.

Ей чудился аромат роз из зимнего сада принцессы и нагретой солнцем пыли, свежих булочек со сливовым джемом, запах мастики для паркета.

Преодолев наполовину отстроенный Золотой Квартал и оказавшись у массивных ворот из черного металла с золочеными пиками по верху, она оторопела. Луиза глядела на часовых в форме с галунами и не могла заставить себя шагнуть ближе.

Из оцепенения ее вывел толчок в спину:

– Не стой столбом, как сурок. Пошли тебя властям сдавать!

Нильс подхватил Луизу под локоть и повлек вперед. Часовые уже следили за ними взглядом, и их лица становились все более суровыми.

– Далее проход только по прямому приказу и разрешению Их Величеств, – часовой с золотисто-русыми завитыми усами поднял руку в белоснежной перчатке, призывая их остановиться.

– О, мужик, поверь мне, – ощерился железными зубищами Нильс. – Их Величества сами до оградки побегут, когда узнают, кто пожаловал. – Он снова подтолкнул Луизу вперед. – Перед вами сестрица вашего короля, Луиза Спегельраф.

– Луиза Бригитта Спегельраф, – уточнила она так спокойно, как только могла. – Прошу доложить о моем визите немедля.

Часовые переглянулись. Дальнейшие их действия напоминали сложный пчелиный танец с переменой мест, козырянием, рублеными фразами. Прибыла смена караула. Их с Нильсом пропустили за первые ворота из нескольких контуров, теперь опоясывающих холм.

Луизу будто подцепил огромный крюк и потащил все выше, все быстрее. Один барьер за другим. У Луизы даже закружилась голова, будто воздух становился иным, и ее легкие к нему не привыкли.

Что до Нильса, он никак не выражал ни удивления, ни беспокойства. Его лицо говорило: «Я этих дворцов на своем веку повидал».

Луиза не вглядывалась в людей, что встречались ей на пути, что задавали вопросы, она не сводила глаз с дворца.

Какое жуткое, противоестественное сходство в мельчайших деталях. Как будто не было пожара, не было всех этих лет. Как будто она никогда не поступалась ни гордостью, ни совестью, ни честью. Не испытывала ужаса. Не совершала зла.

Еще миг, и на балкон с барельефом в виде сцепившихся драконов выйдет Иоганн Линдберг Четвертый – виски тронула благородная седина – и, хлопнув перчатками по перилам, крикнет, чтобы борзых готовили к охоте.

Луиза спешно приложила пальцы к уголкам глаз: ей вдруг стало ясно, что все годы, пока она жила при дворе, ей хотелось, чтобы ее отцом был он, а не Судья. Не ради титула или подарков. Просто он казался добрым человеком, любящим свою дочь.

Едва она отвела взгляд от балкона, как раздался громкий женский голос:

– Где она?! Где? Куда вы ее завели? Луиза! – и перестук каблуков о камень.

Луиза обернулась, и в тот же миг на нее обрушилась теплая душистая волна. Руки, мягкие и белые, обвили ее, грозовые серые глаза королевы оказались точно напротив ее лица.

– Ты! Ты! Как?.. Я ждала! – Агнесс то прижимала ее к груди, то отстраняла на длину рук и принималась ощупывать лицо Луизы, точно слепая.

А той вдруг сделалось так радостно и даже смешно, что рот сам собой растянулся в широкую зубастую улыбку, а слезы брызнули и побежали по щекам.

– Я ждала, я боялась. Я ведь… я все сделала, как ты написала мне! Если бы не ты, не письмо… Боги, записочка крошечная! Я не знаю, что бы тогда было, – Агнесс говорила быстро, и ее лицо раскраснелось. – Они бы убили Антуана в ратуше, эти бандиты!