— То есть, ограничений нет? — на всякий случай уточнила я.

— Есть. Сперва Рэйв должен доказать, что достоин такой силы. А это очень и очень непросто.

— Почему? Насколько я понимаю, он уже прошел серый и красный миры, сейчас мы… наверное, в желтом?

— В оранжевом, — поправил меня Кин. — Это следующая ступень за красным. Разумных тут тоже нет, но этот мир уже оправился от последствий катастрофы. Пройдет пара-тройка тысячелетий, и он станет желтым, затем зеленым, синим, а может, и фиолетовым. Какое-то время пробудет в этом спектре. А затем, если населяющие его расы совершат ошибку, снова может скатиться до уровня красного. Это — естественный процесс, не пугайся. Все ныне существующие миры проходили его много раз. Есть, конечно, еще и черные миры — те, чьи обитатели уничтожили свои планеты безвозвратно. Но таких немного. Альтеры за этим следят.

Я кашлянула.

— То есть, они что-то вроде надзирателей?

— Скорее, наблюдателей. Обычно ни во что не вмешиваются и дают мирам возможность развиваться по выбранному пути. Но до крайностей стараются не допускать. Хотя, конечно, это не всегда возможно.

— Хм, — снова задумалась я. — Допустим, ты прав. Я готова предположить, что у альтеров даже иерархия своя есть. Но зачем им возиться с другими расами? Для чего стараться?

— Жизнь есть жизнь, где бы она ни зародилась, — спокойно ответил Кин. — И альтеры ценят любое ее проявление. Если позволить погибнуть одному миру, другому, третьему… в конечном итоге их может не остаться. Я бы, конечно, мог сейчас сказать, что альтеры все из себя такие благородные и радеют о всеобщем благе. Но это не так. Они просто хотят жить в тех мирах, которые им нравятся. А вкусы у них очень разные. Поэтому каждый стремится сберечь то, что ему по душе. И в конечном итоге это означает…

— Что выживают лишь те миры, которые альтеры сочли нужным сохранить. И которые подходят им для комфортного существования.

— Да, — так же спокойно кивнул мальчик. — И это справедливо.

Я помолчала, но все же была вынуждена признать, что мальчик снова прав: здоровый эгоизм присущ любой расе разумных. Если альтерам интересны миры с определенным цветовым спектром, составом воздуха и воды, то именно их, в первую очередь, они и будут беречь. Хотя бы из соображений сохранения мест для межпланетного туризма. Все остальное — результат естественного отбора. И нам остается только порадоваться, что Земля вошла в сферу их интересов.

— Что будет, если альтер не сумеет закончить ритуал правильно? — спросила я, придя к неутешительным выводам. — Ему будет грозить какое-то наказание? Он будет изгнан?

Кин пожал плечами.

— Нет. Но после этого он сможет жить лишь в белом мире, а это довольно скучно. К тому же, альтерами рождаются исключительно мужчины и для поиска пары им приходится отправляться в другие миры. Если альтер лишится этой возможности, то его род прервется. В какой-то мере это и будет наказанием за оплошность.

Я покосилась на Рэйвена.

— Мне кажется, с такими способностями для него не должно стать проблемой посетить девять миров подряд.

— Не скажи, — возразил мальчик. — С момента вступления на путь обретения силы альтер теряет способность перемещаться между мирами произвольно. Он опаснее и быстрее обычного разумного, но его тоже можно ранить и убить.

— Почему же тогда вы ничего не предпринимаете сейчас? Почему не лечите Рэйва и вообще, не спасаете, раз уж его отравили? Разве это не ваша обязанность? — нахмурилась я.

Но Кин лишь отмахнулся.

— Это не смертельная рана. Когда организм справится с ядом, хозяин придет в себя сам. Нам нужно лишь дождаться. Сложность ритуала заключается не в том, чтобы просто прийти в мир и продержаться в нем целую неделю. Каждый пройденный мир — это что-то вроде испытания: нашей стойкости, мужества, честности. Никто не знает, как Вселенная выбирает миры для молодых альтеров, и почему перемещения происходят именно в той, а не иной последовательности. Но в каждом мире альтеру приходится себя преодолевать. Если он был слишком горд, ему придется научиться смирению. Самонадеянность приведет его к лишениям. Злоба — к отчаянию, а излишняя доверчивость — к поражению. Это испытание не для тела, а для духа, Инга, — со вздохом пояснил Кин. — И оно намного сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

Я помолчала.

— Что будет, если альтер ошибется?

— Он вернется к исходной точке.

— Имеешь в виду какой-то конкретный мир?

— Да. В случае с Рэйвом это Земля, потому что в свое время именно с нее он начал своеиспытание.

— Хорошо. А потом?

— А потом альтеру придется начать ритуал заново. Но это не будет один и тот же путь, — шмыгнул носом Кин. — Каждый раз все совершенно иначе. Риск ошибиться очень велик. Непройденное испытание — это поражение. И им может стать любой поступок, неосторожно брошенное слово, любое действие или же бездействие, которое Вселенная сочтет неприемлемым для настоящего альтера. На самом деле именно она должна в конечном итоге его принять. А миры — это так, ступеньки на пути к вершине. И с каждой из них альтер может упасть, рискуя расшибиться насмерть.

— Зато награда стоит такого риска,— задумчиво обронила я. — Заполучить подобную силу… наверное, еще никто не сворачивал с середины пути просто потому, что ему надоело?

— Само собой. Но у Рэйва есть еще одна причина, по которой он попросту не может отступить — если он пройдет испытание, то сможет вернуть любимую девушку.

Я вздрогнула.

— Ты же сказал: она умерла!

— В мире альтеров смерть не всегда необратима, — вздохнул Кин. — Иногда, если очень сильно захотеть, даже время можно повернуть вспять. Так что для Рэйва еще не все потеряно.