Я сердито выдохнула.

— Думаешь, это оправдание того, что ты сделал? Ради этого можно было обманом затягивать меня в чужой мир? Прикидываться белым и пушистым? Молчать, не говоря всей правды? И раз за разом меня убивать, прекрасно зная, что попыток остается все меньше?!

— Прости, — повторил альтер, но не стал удерживать мою руку, когда я ее выдернула. — Ты часто говорила, что я поступаю нечестно, не оставляя тебе выбора. Порой кричала. Когда-то плакала. Даже если я не рассказывал правду, ты каким-то образом ее чувствовала. Знала, что с моей стороны это была вовсе не та привязанность, о которой ты мечтала. Поначалу я был зависим от тебя лишь физически. Твой запах, голос, прикосновения… природа придумала жестокий механизм, чтобы удержать альтеров в семье. Пока мы молоды, мы слишком могущественны, чтобы не стать самоуверенными и зацикленными лишь на себе. В мирах, где о нас знают, любая женщина сочтет за честь разделить с нами постель. От нас нигде и ничего не требуют. Альтеры — создатели всех существующих миров, и только за это мне простили бы абсолютно все… и все, кроме тебя. Сколько бы я ни объяснял, сколько бы мы ни говорили, ты так и не простила меня за то, что я такой, какой есть. Мне казалось — это же глупость. Если любишь, то люби со всеми недостатками, а не пытайся меня как-то улучшить…

— Мы поначалу часто ссорились на эту тему,— грустно улыбнувшись добавил Рэйв, когда я закрыла лицо руками. — В последний раз, когда это произошло, ты крикнула, что когда любят двое, то двое и должны двигаться друг другу навстречу. Через старые привычки, желания, разногласия. Мы оба должны мириться с чужими недостатками и стараться что-то в себе менять, если уж второму это не нравится… не перестраивать, а подстраиваться под другого. По доброй воле. Не ради себя, а ради другого. Именно так, вместе, а не ждать, когда подстроятся именно под тебя. Тогда ты еще сказала, что уже давно стучишься в мои двери, только я не желаю слышать. Но я был зол. Ответил, что ты, вероятно, очень тихо стучишь, раз я до сих пор не услышал. И вообще, быть может, я не сам по себе такой эгоист, а просто заперт внутри скалы, через которую ты не можешь пробиться. Но если любишь, то давай, старайся дальше. Спасай меня, раз я настолько плох, что не могу выбраться самостоятельно… тогда ты ушла спать, и до утра мы больше не разговаривали. А утром ты подхватила лихорадку и еще через пару дней умерла у меня на руках. Я был расстроен. Это был уже седьмой мир, и я совершенно не ожидал, что снова тебя потеряю. Мы находились в пустыне, посреди проклятого оазиса, за сотни километров от обитаемых мест и еще дальше от мест, где есть хоть какая-то медицина. А у меня при себе ни лекарств, ни бинтов. Все, что мне оставалось, это держать тебя за руку и слушать, как ты даже в бреду раз за разом продолжаешь со мной спорить. И поневоле задуматься над тем, что ты умираешь специально, чтобы хотя бы таким образом меня наказать. Перед тем, как умереть в шестой раз подряд, ты снова вспомнила дурацкую фразу про скалу. И прошептала, что все еще стараешься, пытаешься, царапаешь камень и умираешь в попытках до меня достучаться. А я все равно не слышу… вернее, не хочу слышать. И это было последнее, что ты мне тогда сказала.

Я растерла руками уставшее лицо и осторожно покосилась через плечо: сидящий рядом альтер выглядел так, словно только что пережил мою смерть заново. Безумно уставший. И с таким измученным взглядом, что мне даже злиться на него расхотелось.

— После этого я зарекся рассказывать тебе правду и старался избегать ситуаций, которые могли спровоцировать этот опасный спор. Порой молчать было нелегко, но лучше уж так, чем снова закрывать тебе веки и подыскивать место для очередной могилы. Еще я заметил, что все самые крупные неприятности с нами случались вскоре после того, как мы становились близки. И решил, что больше не стану с тобой спать, раз уж Вселенная считает, что я не имею на это права. После этого идти стало легче. Я делал все, чтобы ты ни в чем не нуждалась и не подвергалась даже малейшему риску. Кин и Таль опекали тебя неотлучно. Все, что мы могли придумать, чтобы тебя уберечь, было реализовано. Мы караулили тебя каждый миг. Я даже спать почти перестал, чтобы случайно чего-нибудь не проворонить. И это оказалось правильной тактикой: во время седьмой попытки мы благополучно добрались до коридора желаний. Но тогда я не рискнул взять тебя с собой и… кажется, провалил испытание, не добравшись до двери каких-то нескольких шагов.

— Ты… поддался? — настороженно уточнила я.

— Да. Испытав близость и создав физическую привязку к объекту своих, так сказать, желаний, альтер впоследствии испытывает сильное физическое влечение. Для сохранения семьи это важный физиологический механизм, который гарантирует, что даже при смене облика и даже в состоянии крайней агрессии мы не уничтожим объект привязки. Теоретически за время жизни мы способны образовать несколько таких пар. Каждый раз — после смерти предыдущего партнера. Но в действительности я не знаю случаев, когда оставшийся в одиночестве альтер рисковал бы образовать пару с кем-то еще. Первая привязка для нас самая сильная. Разорвать ее — все равно, что умереть самому. Поэтому природа максимально обезопасила нас от возможных потерь. И поэтому же мы по большей части не способны поранить или убить своих партнеров.

— Когда ты стал змеюкой, то едва меня не сожрал, — ради справедливости буркнула я.

— Скорее всего, это была лишь попытка проявить внимание. Отказ всегда воспринимается крайне болезненно. Особенно, сразу после смены формы, когда мозги еще не включились, а память судорожно пытается вспомнить, почему же мне так важно до тебя дотронуться.

Я с подозрением покосилась на притихшего альтера.

— Что произошло потом?

— В восьмой раз от соблазна я удержался, — безропотно ответил он, стараясь не смотреть мне в глаза. — Но к тому моменту, когда закончился коридор, желание обладать тобой было таким сильным, что я почти себя не контролировал. К тому же, ты была не против. Если бы я настоял, мы бы точно до утра не уснули. Но я побоялся повторения и в ту ночь ушел, оставив тебя в кровати одну. Бросил. Растерянную и ничего не понимающую. Наверное, ты решила, что между нами все кончено, если я ушел, толком не объяснив, в чем дело. Подумала, что больше мне не нужна. А когда на следующее утро я пришел объясниться, то оказалось, что на постели лежит до дрожи похожая на тебя статуя, а из ее глаз безостановочно катятся слезы.

Я вздрогнула и наконец-то осмелилась повернуться к Рэйву лицом.

— И после этого ты решил… отказаться?

— Там, в оазисе, ты была права, — прерывисто вздохнул альтер. — Что бы я ни думал и что бы ни говорил, но умирала ты каждый раз из-за меня. Если уж быть совсем точным, то это я тебя убивал. Глупостью своей, упрямством и нежеланием что-либо менять. Поначалу я думал: ну что за дурость? Я ведь вон какой хороший… да любая бы с визгом на шее повисла, только предложи… И чего тебе не хватает? Меня это злило. Казалось, что я проклят, и уже никогда не пройду ритуал до конца. Но в то утро, когда я стер с твоей окаменевшей щеки несколько слезинок, то понял, что больше не хочу тебя хоронить. Не хочу снова видеть твое мертвое лицо, заплаканные глаза. И думать, что это по моей вине ты погибла. У нас оставалась в запасе всего одна попытка. И если я не справлюсь, то больше никогда тебя не увижу. Это будет окончательный провал. Убив тебя в последний раз, я больше не смогу отмотать твою жизнь назад. И уже никогда и ничего в ней не изменю.

— Но при этом ты все равно пошел встречать меня на остановку с цветами… — грустно уронила я.

— Нет, — мотнул головой Рэйв. — Меня вернуло в тот самый момент, когда я собирался сделать это впервые. Тогда же я решил, что выхожу из игры. Черт бы с ней, со скрижалью и с этой дурацкой силой. Если ради нее я должен еще раз тебя убить, то я отказываюсь дальше в этом участвовать. Тогда же я попытался уйти в изначальный мир, чтобы избежать даже малейших рисков. Обычно войти туда не составляет труда, но впервые в жизни он отказался меня принять. Я истратил большую часть сил, чтобы туда пробиться или хотя бы разорвать временную петлю. Но не смог. А потом решил: ладно, не хотите по-хорошему, значит, я остановлю это по-другому. Достаточно было лишь не встречаться с тобой посреди огромного города, держаться подальше от тех мест, где ты обычно бываешь. Просто выждать положенную неделю срока, пережить вытеснение и все. Игра будет окончена. В тот вечер я пошел прочь от остановки, где мы обычно знакомились, и думал, что потом смогу хотя бы иногда к тебе возвращаться. Просто посмотреть, как дела, все ли у тебя в порядке. Раз в год. Или раз в десять лет. Неважно. Я просто мог бы видеть тебя издалека, если бы остался на Земле после провала. И это было гораздо лучше, чем вмешиваться в твою жизнь и ломать то, что было тебе дорого. Но мне не повезло, — горько усмехнулся альтер. — В обычном месте мы действительно не встретились. Ты должна была спокойно добраться домой, но по пути твой автобус сломался, и ты вышла раньше. До следующей остановки тебе пришлось идти пешком, потому что из-за дождя маршрутки оказались переполнены. Поскольку было холодно, ты спешила. И в итоге пришла даже чуть раньше второго автобуса, а затем, как назло, наткнулась на меня… я был тогда не в себе. Бутылка коньяка на несвежую голову вкупе с почти полным истощением, и все. Меня вырубило на приличное время. Я даже не увидел тебя. Не сумел оттолкнуть, когда была такая возможность. А понял, что все-таки втянул тебя в неприятности, лишь в отеле. Правда, какое-то время у меня еще была надежда, что вытеснение тебя не затронет. Однако и она не оправдалась. И вот тогда, когда я решил оставить тебя в покое… когда твердо вознамерился спасти тебя от себя самого…судьба сама нас столкнула, и мне пришлось уводить тебя с Земли, тем самым начиная последний круг испытаний.

Рэйв на мгновение прикрыл глаза.

— Остановить это было нельзя, поэтому пришлось сделать так, чтобы нас больше ничего не связывало. Пока ты не испытывала ко мне симпатии, удержаться от соблазна было проще. Все последствия принуждения я уже знал. Рисковать твоей жизнью больше не имел права. Поэтому я отстранился. Сделал все, чтобы держаться подальше. И дал себе слово, что как только все закончится, незамедлительно тебя отпущу.

— Ты поэтому был со мной груб и холоден? — прикусила губу я.