Вот откуда я знаю, что у города есть стены? Наверное, картинок в двадцать первом веке насмотрелась и теперь по ним сужу.

Сижу, заламываю руки от раздирающего чувства «что же сделать? Как поступить?» Губы все уже до мяса обгрызла от всякого рода мучающих меня мыслей. Провожу по лицу трясущимися пальцами. Нужно успокоиться. Иначе никак. Ошибки недопустимы в моей ситуации. Отталкиваюсь от края кровати, встаю. Подбираю с белых простыней склянку с отваром и направляюсь в ванную. В комнате стало заметно светлее, значит, рассвет в полную силу вошел. В груди сердце трепещет, будто в него вплеснулась лошадиная доза адреналина. Бесшумно закрываю двери ванной и прохожу вглубь, бездумно рассматривая все пузырьки, что стоят на полке. Я знаю, что делать, и не отступлюсь. В голове уже сложилась вся мозаика из хаотичных чувств, что метались внутри, как разбежавшиеся из стеклянного аквариума букашки.

Подойдя к объемной кадушке с водой, я запустила в нее руку. Теплая вода приятно просочилась сквозь пальцы, лаская замерзшую кожу. В первые секунды было, конечно, удивительно, как так могло получиться, что вода была теплой. Это значит, что в комнату входили слуги, пока я спала, но я их не слышала во все. Потом я оставила все эти ненужные обдумывания, не стоящие на данный момент моего внимания, и, взяв железный ковш, начала наполнять водой ванну. Конечно, у бочки виднелось отверстие, которое можно было открыть, чтобы вода сама лилась в емкость, так как ванна была немного утоплена в пол, а бочка стояла чуть на возвышенности, но я засомневалась в том, что мне вообще будет под силу вытащить пробку из дырки. Поэтому обошлась тем, что было под рукой. Спустя минут десять мне удалось заполнить ванну водой чуть больше, чем наполовину, и я, отбросив все ненужные мысли, опустилась в чуть остывшую жидкость. При этом прихватила пузырек, наполненный синим раствором. Запах лаванды сразу проник в мой нос, как только я откупорила склянку. Умиротворение охватило разум, и мне даже удалось немного расслабиться, впуская внутрь только позитивные мысли, а это единственное, что мне сейчас нужно было. Вода, приобретя насыщенный голубой оттенок, ласкала взор, и я, проведя ладонью по поверхности, забрала ее немного и брызнула себе в лицо. Это блаженство наслаждаться купанием не зря проходит сквозь времена и воздействует на души людей умиротворяюще.

Я откинулась на борт ванны и прикрыла глаза. Унеслась в далекое прошлое-будущее. Воспоминания нахлынули щемящий тоской по дому, и хотелось бы забыться в них, окунуться в прошлое, помечтать, или нет, не помечтать, а вспомнить. Вспомнить прошлую жизнь, которая уже не кажется настоящей, как будто я какой-то фильм странный фантастический смотрела про людей, живущих в будущем, у которых есть телефоны, компьютеры, машины, самолеты, и в этих нереальных декорациях была и я в образе девушки Лены. Горючие слезы потекли по щекам. Все же лучше жить там, в будущем, пусть и одной, пусть и в пустой квартире, где тебя никто не ждет, но зато свободной, иметь право выбора, в кого влюбиться, кому отдаться, и кто достоин прожить с тобой рядом остаток твоей жизни.

— Госпожа, — послышался робкий голос от дверей.

— Слушаю, — не открывая глаз, ответила я слуге.

— Его высочество приказали помочь вам привести себя в порядок.

— Ну, раз высочество сказало, так приводи, — не стала сопротивляться я, ибо это было бесполезно.

Уже через час кропотливых работ рабынь я придирчиво разглядывала свое отражение в тусклом овале во весь рост, напоминающем зеркало. Забранные под золотистый ободок волосы были заплетены в пышную косу, ниспадающую по спине. Белая туника чуть ниже колен шикарно расшита по низу витиеватым узором золотых нитей. На ногах сандалии с длинными ремешками, они перехватывали икры и завязывались под коленями сзади. На руках и на шее золото, на пальцах тяжелые кольца. Да уж, я рассматривала все это великолепие, но внутри все равно была пустота, и даже эта сияющая роскошь никак не заглаживала то, для чего, собственно, и устраивает весь этот маскарад Элат. Хочет, видимо, похвастаться своей гетерой перед друзьями.

От осознания того, что Принц не один, тело пробрала предательская дрожь страха, но я тут же попыталась себя взять в руки и присмотрелась к своему отражению. Как-то слишком бледно было накрашено лицо. Совсем не подходило оно наряду.

— Нужно поярче накрасить глаза, — убираю невидимые глазу волоски со лба и обращаю взгляд на служанку.

— Да, конечно, госпожа, — девушка начинает суетиться вокруг меня, поправляя прическу и подводя глаза более толстой подводкой.

— Хорошо, — спустя пять минут снова рассматриваю свое лицо в тусклом овале, — так мне нравится больше, — говорю сама с собой в слух, при этом оцениваю навыки рабыни, глядя в отражение.

— Я скоро спущусь, можешь это передать Принцу.

Она склоняет голову и выходит за дверь вслед за остальными рабынями.

— Так, — поворачиваюсь вокруг своей оси и выискиваю глазами ту склянку, которую дал мне Алей, — выпить, перед тем, как спускаться буду вниз, потому что другой возможности мне не представится, как я понимаю.

Откупориваю колбочку и подношу к носу. Резкий запах сразу пробивает мне носоглотку, и я, морщась, отвожу колбу от себя.

— Чертов химик, как можно предлагать девушке выпить такую вонищу? Это как будто сотня протухших носков.

Резкий выкрик за приоткрытой дверью в коридор заставляет вздрогнуть всем телом, и я чуть не роняю от испуга сосуд с раствором.

— Матерь Божья! — выдыхаю и больше не задумываюсь ни на секунду, опрокидываю в себя содержимое.

Огненная горечь прокатывается по пищеводу, и у меня глаза готовы вылезти наружу, поэтому плотно приходится смыкать веки и дышать, дышать через нос, чтобы хоть как-то сделать глоток воздуха. Упираюсь рукой в стену. Мне сейчас просто жизненно необходима опора, а не то можно свалиться от этого удушливого вкуса в обморок.

— Это издевательство над личностью.

Спустя минуту язык, наконец, может шевелиться. Я чуть прикусываю его зубами, проверяя на чувствительность. После выпитого раствора его просто свело от этой горечи.

Пока я прихожу в себя и мысленно успокаиваю разбушевавшееся от страха сердце, дверь со свистом распахивается, и на пороге появляется все та же рабыня, что помогала мне одеться.

— Госпожа, госпожа, — задыхается она, а у нее на лице я вижу явную отметину от ладони, — его высочество требует вас вниз.