Шрифт:
Руки действовали сами.
Нереальным кайфом отзывалось каждое прикосновение, взрываясь в мозгу фейерверком.
Лида, хорошая девочка Лида, правильная, чистенькая, ладненькая, как куколка, девочка с голубыми волосами, девочка из снов, наконец-то встреченная в реальности.
Она не хотела. Влад понимал, ощущал это.
Но остановиться не мог.
Только не теперь. Когда она так близко, когда в его руках.
Теперь она его.
И хрена с два он ее отпустит.
Ему никогда не везло. Никогда ничего не давалось просто так. Все, что хотел, все, в чем нуждался, Влад всегда брал сам. Часто с болью и кровью.
То, что он вот так, просто, случайно, нашел свою девочку из снов, можно было списать не на везение, а на чудо.
Влад никогда не верил в чудеса. Только не с ним. Но вот теперь…
И он дураком будет, если упустит.
Она плачет по ночам, но уже не шарахается от него.
Она обрезала свои пепельные волосы. Назло ему.
И теперь Влад хочет ее еще больше.
Потому что, что бы она ни делала, что бы ни говорила, как бы ни сопротивлялась, она всегда будет для него той самой нежной принцессой с голубыми волосами, что приходила во сне к маленькому грязному волчонку, к хищному злому волку. Приходила, и дышать становилось легче.
Хорошая девочка Лида. Как в том стишке.
Она привыкнет.
Потому что деваться ей все равно некуда.
Глава 6
Лида вздрагивает от внезапно раздавшегося из другой комнаты боя часов. Старых, как и все здесь. Если бы могла, отключила этот проклятый звук, каждый раз продирающий морозом по коже. Но он не дает. Говорит, что это память предков. Что эти часы его прадед привез с войны, из Германии. И еще что-то говорит. Он вообще любит рассказывать о своем героическом прадеде, о своей бабушке.
И каждый раз Лиде дико хочется кинуть в него чем-нибудь с воплем: "Почему же ты такой утырок вырос?". Но нельзя. Опять схлопочет по лицу, а может и еще по чему-нибудь. А ей нельзя. У нее маленький человек внутри. Поэтому приходится терпеть. Слушать. Стараться не задавать лишних вопросов. О его родителях, например. Потому что вполне понятно, что дед и бабка - единственное, что было в его жизни светлого.
О том, почему он так сделал.
Потому что он опять будет обнимать, пытаться целовать, рассказывать о любви. Своей. К ней. Больной ублюдок.
Часы пробили девять, он не пришел. Это хорошо. Очень хорошо. Можно ложиться спать.
Лида привычно укладывается, укрывается старым лоскутным одеялом, наверно, тоже еще дедовским, закрывает глаза. Гладит живот, шепотом поет колыбельную. Маленький человек внутри слушает. Ему хорошо и спокойно. Он знает, что Лида сможет его защитить. Слезы бегут, скатываясь по вискам в отросшие волосы.
Лида засыпает и видит все тот же сон.
Ей хорошо и спокойно, тяжелые горячие руки ласкают, накатывая волной, успокаивая, убаюкивая. Сухие твердые губы касаются бережно и аккуратно проходят от шеи до живота, целуют впадину пупка. Тихий хриплый шепот:
– Привет, козявка, папка здесь.
Низ живота ноет, пламенеет, тянет так жарко, так тягуче, что сдерживаться невозможно. Лида раздвигает ноги, еле терпя, чтоб не потереться о него, как кошка, чтоб не поторопить, так сильно хочется ощутить его в себе, полностью, отдаться, наконец, горячим волнам, забыться в сладком дурмане.
Он все-таки приучил ее к себе. Потихоньку, постепенно, и Лида даже помнит момент, когда это все началось.
Когда она начала испытывать удовольствие от близости с ним.
И помнит момент, когда начала испытывать потребность в этой близости.
Она тогда вышла из больницы, после приема, даже не удивилась, увидев знакомую темную машину.
Влад сидел на заднем сиденье, сразу притянул ее к себе, поцеловал в губы, шумно задышал, попробовал отогнуть ворот, добраться до плеча, но Лида вывернулась, показала глазами на водителя, что не сводил с них взгляда в зеркале заднего вида.
Влад усмехнулся, сжал ее, перетащил на колени:
– Серый, чего ждем? Поехали.
И, не дожидаясь, пока машина тронется, запустил ей лапу под юбку.
Лида напряглась, понимая, что бороться с ним в машине, да и вообще в принципе, она не в состоянии, и позволила, мучительно краснея от стыда, залезть себе в трусики. Старалась не ерзать, терпеть. Не стонать. Особенно потому, что периодически сталкивалась в зеркале с взглядом водителя.
Владу же было, как всегда, плевать на окружающих. Наоборот, он словно лишний раз всем доказывал, чья она, и кто он ей. Хозяин. И делать с нею может что угодно, где угодно.