Но самое удивительное: во всем этом, на первый взгляд, бессистемном скоплении ненужных вещей ощущался самый что ни на есть порядок. Порядок, подчиненный определенному умыслу, отчего создавалось ощущение не старой позабытой кладовки, а необычного пространства, где так хорошо выпить чаю, помедитировать или посмотреть на звезды, считая количество полос лунной пыли.

Однако любопытство пересилило, и вскоре я уже входила в дом, где в самом деле происходило нечто необычное даже по меркам здешних обитателей.

— У-у-у… — надрывно выло нечто неопознаваемое.

Бах-бух! Ба-бамс!

Я попробовала определить откуда доносится грохот. Сразу за этим послышался звон битого стекла и истеричное:

— Геллер, это невыносимо! Оно уничтожит все мои заготовки! — голос принадлежал Лилитане.

В недрах огромного особняка вновь раздался вой, переходящий в чмокающее хлюпание. Стоило мне миновать пару просторных комнат, ориентируясь на звук, как все стихло. Замерла, озираяясь. Позади осталась проходная гостиная с тем самым бюро на ножках в виде лап хищной кошки, впереди маячил длинный коридор с закрытыми и неизвестно куда ведущими дверями. Двинулась наугад, куда-то же он должен меня вывести. Не успела сделать и нескольких шагов, как услышала строгий голос на этот раз Геллера:

— Дина Лилитана, прошу вас, держите себя в руках! Одна его милость знает, на что способна эта сущность. Проявите благоразумие! Не стоят ваши кулинарные изыски подобного риска.

Я потянула за ближайшую ко мне дверную ручку, и она поддалась. Тут же ушей коснулся неприятный скрежет, будто что-то тяжелое и металлическое волочили. Сообразив, что выбрала верное направление продолжила путь, который вывел к лестнице. Она вела вниз, видимо, на цокольный этаж. Тем временем Лилитана продолжала стенать, внося изрядную долю шума:

— Столько труда! Все погибнет, и из-за чего? Из-за какой-то ползающей кишки? — причитала она. — Пустите меня, пустите. Я ему покажу-у-у…

Я поежилась, ибо служанка в самом деле была в ярости и слабо контролировала голос. Различать привычную речь в потусторонних завываниях становилось сложнее.

— Да пойми же наконец, — неожиданно рявкнул Геллер, — никому не сдались твои заготовки! — Дин Элройен столько не ест! Да он вообще не так уж и часто ест дома. Ну не нам же в самом деле страдать по кладовой со снедью? Пусть хоть все там пожрет, никто не расстроится, а если с тобой что-то случится, кому хуже будет?

— Я! Я расстроюсь, — гораздо тише и вменяемее ответила Лилитана и всхлипнула, совсем как обычная живая девчонка.

Спустившись, я узрела занятную картину. Дин Геллер фон Майертон успокаивал Лилитану, поглаживая по волосам, а та, уткнувшись ему в грудь, что-то неразборчиво бормотала про паскудную смерть и прожорливых тварюг. Они стояли возле двери, частично обитой железными пластинами. Она сияла по контуру тревожным малиновым свечением, а из-под порога расплывалась лужа неизвестного содержимого. В воздухе витали солено-кислые ароматы.

Но поразило меня другое. То, как спокойно камердинер прикасался к призрачной фигуре Лилитаны, словно он и сам был… Да ну нет, быть не может! Я бы заметила, разве можно так качественно замаскировать зомби… Тут мигом на ум пришли слова служанки про то, какой Геллер совсем не такой, восхищенные, чуть ли не с придыханием, дифирамбы Палтуса в адрес всесильного лордства, а потом и собственные ощущения эманаций смерти от уважаемого дина фон Майертона.

Да чтоб мне одним червивым супом питаться, если этот мужчина жив! Твою ж… убитую красавицу. Либо Геллер и сам некромант со стажем, либо… сглотнула и попятилась, ибо в последнее верилось слабо. А вот в то, что дин Элройен закоренелый псих, повернутый на работе, очень даже. Нет, так-то я нормально к мертвым отношусь, с кем не бывает. Дело-то житейское, как говорится. Но…

Но сейчас я стояла в обществе двух почивших существ, одно из которых вообще труп ходячий. А судя по тому, что на шум и вопли до сих пор не явился никто живой, кроме меня других теплокровных дураков в округе не наблюдалось. То есть даже коллекционера мертвой прислуги нет дома. И атмосфера вокруг к самообладанию не располагающая: темный закуток под лестницей, дверь, за которой какая-то пакость скребется, лужи подозрительные, опять же.

Сильно запаниковать не успела, так как за дверью смачно… э, рыгнули? А сразу за этим прожорливый истребитель продуктовых припасов заехал по разделяющей нас прегараде.

Ба-бах! Бум-с, бам-с!

Защитный контур вспыхнул сильнее, на двери осталась выпуклость продолговатой формы. Далее практически одновременно случилось несколько вещей. Первое — меня заметили. Второе — Лилитана всплеснула руками и, побледнев, а в ее случае это казалось заведомо невозможным, сообщила:

— Я ж туда новую закваску поставила! Его милость велел в прохладное темное место, что-то там экспериментировал.

Геллер совсем неаристократически выругался. Ого, вот не ожидала от него совершенно. А затем они оба уставились на меня как на ниспосланное божество.