— Ма-аш! — запротестовала я. — У кого-то лишние лёгкие?

— Ой, да ладно, Лиз! Ты же знаешь, я только когда пью курю! Пойдём, постоишь с нами, подышишь, аппетит нагуляешь. — и потянула меня за рукав.

Я нехотя поплелась за девчонками. В баре, действительно, душно, свежий воздух не помешает.

Когда я вышла из бара, девчонки уже стояли с двумя парнями постарше, сидевшими в баре напротив нас, и заливисто хихикали, протягивая тонкие сигареты.

Решив отойти подальше от сигаретного дыма, я пошла по протоптанной в только что выпавшем, пушистом слое снега тропинке, направляясь в сторону небольшого леса. Ноги утопали в мягкой, белой вязи, которая небольшими, ледяными комочками заскакивала в низкие ботинки. Дойдя до края высокого обрыва, я без особого энтузиазма смотрела на красоту, простирающуюся внизу: слева длинная полоса набережной сияла яркими, жёлтыми огнями, а впереди широкая Волга, окутанная свежим снежным ковром, местами дырявом, обнажающим ярко-синюю ледяную твердь. Напротив, на острове, сквозь морозный воздух виднелись разноцветные огни туристических баз отдыха. Прежде, у меня захватило бы дух от такого вида, но сейчас мне было всё равно, на всё было плевать.

Телефон в руке пикнул, уведомив о новом сообщении в инсте. Отточенными движениями пальцев я меланхолично открыла сообщение:

Отличные снимки, Лиза!

Но ты могла бы уже и не напрягаться, дорогуша! Можешь поздравить нас с помолвкой!

Прикреплённое фото, на котором Лука обнимает за плечи Настю, как всегда, до тошноты совершенную в вечернем, изумрудном платье, было красноречивее любых слов.

И моё сердце перестало биться…

Я прожила недолгую жизнь — всего несколько месяцев, родившись в день своего восемнадцатилетия. Всё, что было до этого, не было жизнью. А всё, что происходило сейчас — было адом. Я стояла на холодном, зимнем ветру, и мечтала, чтобы всё поскорее закончилось…

Колючий декабрьский мороз обжигал мокрые от слёз щёки. Многочисленные огоньки на противоположном берегу превратились в большие, размытые пятна, затем слились в один, огромный, но тусклый источник света. А через мгновение всё изчезло.

Я ощутила обжигающую боль в правом виске от резкого удара об острый металл, моё тело напряглось от боли, а в следующий миг обмякло и полетело с обрыва.

Глава 32

ЛУКА

За двадцать километров до Самары началась метель, видимость резко ухудшилась и поток машин перешёл на черепашью скорость. Скорей бы добраться до дома. Зачем? Не знаю. Меня там уже никто не ждал, но ощущение, что меня, словно магнитом притягивает в город, не покидало ни на миг.

Наконец, впереди прорисовался силуэт больших белых букв слова "САМАРА". Я добавил газа, двигатель Infiniti взревел, и машина, поднимая вихрем мелкие снежинки, влетела на территорию города.

На бортовом компьютере замигал входящий звонок. Маша Волкова. Моё сердце затрепетало в предвкушении новостей от Лизы. Моментально среагировав, я нажав кнопку принятия вызова.

— Привет, Маш!

— Лука Алексеевич! Лиза… — слова утонули в потоке бессвязных рыданий.

— Что с Лизой? — рявкнул я, чувствуя, как моё сердце обрывается и тяжёлым булыжником падает вниз.

— Она спрыгнула с обрыва! Она хотела покончить с собой! — всего две короткие фразы и всё вокруг меня превратилось в замедленный, уродливый фильм ужасов, густой и вязкий, как клей: машины, снегопад, дома, дорога, деревья — всё становится таким не значительным, противным, мерзким, медленно затягивающим меня в какую-то бездну. Я резко втягиваю воздух и выруливаю вправо, круто подрезав чёрный внедорожник. Его пронзительный сигнал приводит меня в чувство. В итоге, я останавливаюсь на обочине, тяжело и часто дыша.

— Лука Алексеевич! Я подумала, что вы должны знать… — сквозь рыдания причитает девушка.

— Где она? — сиплю я.

— Мы в баре на набережной. Ждём скорую. Она без сознания, Лука Алексеевич. Ещё её лицо… — всхлипывает Маша — на щеке порез, кажется глубокий… рана на голове… Остальное не знаю…

— Дыхание? Пульс?

— Есть.

— Зафиксируйте её в боковом положении. Следи за пульсом и за давлением, если есть возможность. — меня начинает потрясывать. — Название бара, живо! — дрожащие пальцы вбивают буквы в поисковик навигатора. — Буду через десять минут.

Резко трогаюсь с места и делаю звонок: — Позовите Василия Андреевича! — в ответ поставленный женский голос равнодушно протестует.

— Это Талянский! — рычу я. — Василия Андреевича! Срочно!

Ещё звонок: — Антон, ты сегодня на ночном дежурстве? — короткий утвердительный ответ. Слава Богу! — Готовьте операционную и реанимацию. Сейчас к вам привезут Лизу!

Скорая ещё не приехала. Я влетаю внутрь бара и виду своих перепуганных студентов, некоторые девушки плачут. Ко мне подходит ошеломлённая Яна: — Лука Алексеевич?

— Где она?.. Где Лиза? — почти кричу я и вижу недоумение в глазах ребят. Никто не отвечает. Естественно, все в шоке, а тут ещё я, непонятно откуда и зачем появившийся здесь. Я понимаю, что никто не знает про нас с Лизой, но сейчас мне всё равно. Меня начинает бесить эта тишина. Почему все молчат? И я начинаю орать: — Маша! Маша!

И тут я замечаю в дальнем углу бара Лизу, неподвижно лежащую на диване.

За две секунду пересекаю огромный зал:

— Девочка моя! Ты меня слышишь? — я глажу её волосы, целую бледное, безжизненное лицо. Она без сознания. — Любимая, только держись! Не покидай меня… Не покидай, детка! — на глаза наворачиваются слёзы. Вокруг все замерли от увиденного, я чувствую спиной их пристальные, ошарашенные взгляды.