— … ну как, мсье Алексис, вам интересно?

А я знаю, интересно мне или нет? Оно конечно очень даже, но не ценой же собственной свободы или даже головы, буде кто-нибудь додумается поднять суету по поводу «Уиззла», исчезнувшего со всей командой. Не будет свидетелей, можно легко отбрехаться — мало ли кораблей в космосе пропадает? А при наличии старины Жана эта версия уже не прокатит, потому как возникнет резонный вопрос: а как, собственно, он выжил, если все остальные в подпространстве сгинули? Тут вариантов ровно два: или все, или никто. За всю историю космонавигации иных случаев не было. Разве что кого-то за косяки на станциях высаживали. До последнего во всех смыслах рейса. Короче, палево. Если те же Рокуэллы дадут делу официальный ход, власти Протектората Человечества не смогут оставить его без внимания, и при всем нашем с Дерриком влиянии на Картахене отбрехаться не получится. Перекроют мне кислород, да так, что за пределы «золотого треугольника» не сунешься. А это плохо, скоро наверняка с подачи любимого дядюшки кое-куда мотаться придется. Причем неоднократно. Но, черт побери, связь авантюристов с лордом Рокуэллом, которую Дюсак сулится доказать! Это же какой аргумент в будущих терках! А что оные последуют, теперь уже можно не сомневаться. Вызнали, твари, с чьей подачи покойная леди Рокуэлл нарисовалась на горизонте, как бы мы ни шифровались. Хотя особой надежды сохранить тайну и не было, если честно. Слишком уж большую огласку случай получил. Узнать бы еще, а с похеренным каилитовым прииском нас с кэпом связали, или пока все еще пребывают в счастливом неведении? Но на этот счет у Жана лучше не интересоваться, чтобы окончательно не спалиться.

Рокуэллы… чертовы братцы! Очень не вовремя, и бодаться с ними абсолютно никакого желания. А вот у тех наоборот. Видимо, понравилась афера, которую они с леди Аннабель провернули. Думаю, мне бы удвоение капитала тоже понравилось. И даже могу представить ход их мыслей: леди, вынырнувшая из небытия, «золотой треугольник», анонимные спасатели, партия каилитов на рынке… явно новый игрок, обладающий специфическими возможностями. И что же из этого следует? Да элементарный вывод: раз неведомый некто подвизается на ничейной территории, значит, это независимый человек. Не принадлежащий к какому-то клану. То бишь, опять же, ничейный. А что делают джентльмены с подвернувшимся под руку бесхозным имуществом? Правильно, присваивают. И это не Рокуэллы настолько испорченные, это стандартный образ мыслей руководства любого клана — хоть наших, хоть дойчей, хоть бриттов. Братцы всего лишь быстрее других сообразили и сориентировались в обстановке. Просто потому, что первый удар нового игрока пришелся конкретно по их интересам. Получается, я сам им фору дал перед остальными кланами. И Герман Завьялов пока что мне не помощник — при должном старании и сноровке Рокуэллам под силу его опередить. Поэтому целесообразно с моей стороны озаботиться подстраховкой. Какая из Дюсака подстраховка? Связи. Явки. Пароли. Кто владеет информацией, владеет миром. Значит, что?..

— Что ж, мсье Дюсак, — демонстративно вздохнул я, — учитывая обстоятельства, я мог бы вас взять… на испытательный срок.

— Гран мерси, мсье Алексис! Поверьте, я не подведу!

— Не торопитесь, старина, не торопитесь, — умерил я излишний оптимизм бретонца. — Сначала докажите, что вам можно… не доверять, конечно, но хотя бы рассчитывать на честные отношения «работник — работодатель».

— Тут только время покажет, мсье Алексис.

— Отнюдь. У вас есть шанс продемонстрировать лояльность прямо сейчас.

— Кого нужно убить?

— Не до шуток, мсье Дюсак. Да и остались только мы с вами. Пойдете на суицид? Сомневаюсь…

— Согласен, неудачно пошутил, мсье. Что я должен сделать?

— Дайте доступ к «нейру» моему вспомогательному искину.

— Хорошо, — после небольшой паузы все же решился бретонец. — Надеюсь, я не пожалею о содеянном.

— Не переживайте так, старина. Кумо только заблокирует сочленения в верхних конечностях, чтобы вы не попытались меня чем-нибудь тяжелым приголубить. Ну и в бедренных сочленениях ограничит подвижность. Будете семенить, как ниппонская гейша.

— Что ж… весьма разумно с вашей стороны, мсье Алексис. Я так понимаю, вы решили меня пленить?

— Да, посидите на моем корабле. Так будет надежнее. Не хочу, чтобы мои соратники по прибытии на вас наткнулись. Боюсь, у них вы не найдете такого же понимания, как у меня.

— Хорошо, я потерплю.

— Терпеть придется довольно долго, как минимум до прибытия на Картахену. А там я постараюсь улучшить условия содержания.

— Хорошо, мсье Алексис, поверю на слово… мерде, какой у вас быстрый помощник!

— Кумо, не перестарайся.

— Принято, капитан Заварзин, — незамедлительно отозвался мини-гекс. И добавил на закрытом канале: — Сэр, а почему бы мне не взять броню пленного под полный контроль? Тогда бы мы полностью исключили элемент неожиданности.

— Так и сделай, только запараллелься, чтобы он не догадался.

— Процесс активирован, капитан Заварзин. Но к чему такие сложности?

— Не хочу лишать его иллюзий. Пусть думает, что хоть что-то контролирует. Хотя бы отчасти. Ни к чему загонять человека в угол.

— Куда его денем?

— Составь маршрут до «Набата», и пусть себе шагает. А я пока делом займусь.

— Есть, сэр.

— Мсье Дюсак? Вы получили маршрут?

— Да, мсье.

— Вот и шагайте потихоньку. Поговорим позже, когда у меня свободное время появится. Кумо обеспечит вам питание и снабжение водой. Но вот от скуки ничего предложить не могу.

— Как-нибудь обойдусь, мсье Алексис…

На том, собственно, и порешили.

Ну а в следующий раз мы с ним встретились лицом к лицу совсем в иной обстановке. Да и не только мы двое, присутствовали еще трое заинтересованных лиц — капитан Рин, Степаныч и Дэвид Деррик собственной персоной. И все трое, как один, всем своим видом демонстрировали крайнюю степень неодобрения. Разумеется, дав перед тем понять, что ничего личного, просто бизнес. Но Дюсак, надо думать, к такому обращению давно привык, а потому и не впечатлился. Просто учтиво поприветствовал присутствующих и невозмутимо устроился в гостевом кресле кабинета Деррика в «Сломанном дроиде», который мы использовали в качестве допросной. Что характерно, сидел наш гость в гордом одиночестве, мы вчетвером умудрились разместиться с хозяйской стороны, для чего Деррику пришлось чуть передвинуть монструозный стол и озаботиться дополнительными сидячими местами. Зато нас со стороны Дюсака не было видно — свет бил тому в лицо, вынуждая щуриться. Но бретонец стоически терпел неудобства, прекрасно осознавая, что здесь и сейчас решается его судьба.

Некоторое время в кабинете царила напряженная тишина: старина Жан помалкивал по вполне очевидным причинам, мои соратники покуда присматривались к пленнику, а я, в свою очередь, присматривался к соратникам, силясь по косвенным признакам определить последующую реакцию. Кстати, по полной обломался, ага.

— Красавец! — первым нарушил молчание Деррик. А еще, как я успел заметить, наш профсоюзный лидер не поленился врубить звуковую завесу — оказывается, его кабинет и этой приблудой оборудован. — Никогда не доверял бретонцам, и вам, молодой человек, не советую.