— Что-то мне нездоровится, зря я сегодня в баню приперся, видно, давление поднялось. Я лучше пойду.

— Мы будем скучать, — совершенно неискренне капризно-ласковым голоском проговорила девушка, сидящая у меня в ногах.

— Прошу меня извинить.

— Давай, Валера, поправляйся, завтра рабочий день.

Поспешно оделся и вышел весь распаренный на холодный мартовский воздух, клокочущий от желания крушить всё и всех.

«Перед тем как мстить, вырой две могилы», — вспомнилось мне высказывание Конфуция, на которое недавно наткнулся в просторах интернета. Как мудро он сказал. Я себя уже полностью закопал в своей могиле мести и даже гранитный монумент воздвиг, чтобы точно не выбраться. А вот Ирину надо освобождать из ее семейного склепа. Выудил из барсетки мобильный телефон, быстро набрал ей сообщение: «Ирина, мне нужно тебя увидеть. Завтра, сразу, как только отвезешь сына в школу, жду тебя на квартире».

***

«Ирина, мне нужно тебя увидеть». — Одна короткая фраза вызвала во мне целую бурю эмоций, где смешались в непередаваемый коктейль радость, возбуждение, нетерпение, злость на себя такую, которая все это смеет испытывать… Да еще к кому?! «Валера, Валера, я буду нежной и верной». Валера, ну почему ты такой шакал?

«Завтра, сразу, как только отвезешь сына в школу, жду тебя на квартире», — а потом пошел указания давать. Ничего, командир полка — нос до потолка, твое время уже вышло!

Сергей вчера приехал поздно и пьяным. Но, слава богу, не стал проявлять агрессию или настаивать на исполнении супружеского долга. Практически ничего не сказав, не помывшись, завалился спать. Лежать с ним в одной постели было неприятно, от него жутко воняло разнузданным сексом и перегаром. Этот мужчина и его запах были мне до тошноты неприятны. Пришлось идти в гостевую комнату спать.

С утра, едва проснувшись, сразу побежала в душ. Для этого пришлось вернуться в супружескую спальню. Сереже может не понравиться, если, проснувшись, он не обнаружит моего присутствия, а мне сейчас с ним никак нельзя ссориться.

Фен приятно развевал жаркой струей воздуха волосы… Макияж. Захотелось быть красивой для него. Конечно, не для мужа, совсем для другого мужчины, но тоже шакала. Пытаясь сделать более выразительными глаза, нарисовала тоненькие черные стрелки на верхних веках, по нижним провела темно-серым карандашом и накрасила тушью ресницы. Руки с кисточкой дрогнули, оставив на коже парочку черных отпечатков. Помня, как любит неистово целоваться Валера, губы накрасила бесцветной гигиенической помадой. Лишь только контуром обвела, чтобы подчеркнуть их форму и зрительно сделать чуточку полнее. Красивая?! Нет, пожалуй, слишком бледная… Дура, какая же я дура набитая! Сама себе удивляюсь… Спешу, волнуясь и истекая желанием, к шантажисту, которому по большому счету на меня плевать. Хотя в глазах Валеры иногда мне виделось намного больше чувств, чем в глазах собственного мужа. Чувств таких разных, противоречивых, обжигающих, но порою совсем непонятных.

В моей жизни все же нашелся мужчина, который, пусть и за деньги, решился мне помочь. Это частный детектив, собиравший информацию о Довженко. Он показался честным, принципиальным человеком, поэтому я решилась довериться, да и выбора особо не было, одни шакалы кругом. Связь с ним я поддерживала через телефон, зарегистрированный на совсем другое лицо, который на всякий случай был спрятан в шкафчике спортивного комплекса «Здоровье плюс красота». Уже практически все готово для моего исчезновения. Надо только поговорить с Митькой. Надеюсь, мой мальчик меня поймет, думаю, он должен чувствовать, что я несчастлива с его отцом, не зря же возник вопрос про наш развод. По моей просьбе частный детектив купил самые необходимые вещи в снятую московскую квартиру. Москву выбрали неслучайно — в большом городе легче затеряться. Всего несколько дней до объявления открытого противостояния. Невесело усмехнулась, наверное, шакалы скоро объединятся, пытаясь меня найти и вернуть обратно, один — чтобы продолжить играть бездарный спектакль «Идеальная семья Горяиновых», другой — чтобы издеваться и мстить.

Осталось совсем немного времени, поэтому я не могла отказать себе в слабости… Чего греха таить, мне хотелось еще одной последней близости с Валерой. Трусики не надела, пусть порадуется напоследок. Но поскольку время холодное, вместо юбки нарядилась в мягкие, приятные для тела легинсы шоколадного цвета и шелковую тунику до середины бедра.

Весь помятый Сережа вышел только к окончанию завтрака.

— Доброе утро, — хмуро бросил он.

— Доброе утро, — послушными марионетками ответили мы с сыном.

— Прости, мы не стали тебя ждать, Мите нужно в школу, — тут же стала оправдываться я.

— Правильно, школу пропускать нельзя, а вот мне, учитывая мой руководящий пост, — как же много в нем самодовольства, — можно задержаться на пару часиков. Учись хорошо, сын, чтобы потом быть начальником, а не офисным клерком, которым все станут понукать.

Сережа как всегда в своем репертуаре.

— Папа, я хорошо учусь, ни одной четверки в этой четверти.

— Вот и молодец, так держать. Тамара Ивановна, подавайте завтрак и сделайте мне, пожалуйста, крепкий черный кофе. Надо взбодриться.

Равнодушно отметила про себя: «Пожалуй, «любимому» не помешает меньше пить и по девочкам скакать, все-таки уже далеко не двадцать лет». Выглядел он, прямо скажем, не очень хорошо. Впрочем, какая теперь разница…

Посмотрела на изящные золотые часики на запястье. Их когда-то Сережа подарил мне в подарок на день рождения. Надо отдать должное, скупым Горяинов не был.

— Все, пора идти, а то опоздаем в школу. Мить, беги скорее за портфелем.

Сын убежал, я тоже встала из-за стола.