Слезы обожгли горечью щеки.

— Н-да уж… — обескураженно пробурчал частный детектив. — Даже не знаю, что на это сказать… Ирина Владимировна, вам действительно лучше присесть, я ведь еще не рассказал про других держателей акций фирмы «Новатор».

Потянула спинку стула, отодвинула, ноги не держали, тяжело бухнулась на сиденье.

— И кто другие держатели акций? — напряженно спросили я, а по спине уже бежали иголки холода, будто я заранее знала, что услышу еще более пугающие вещи.

— Долгое время контрольный пакет ценных бумаг фирмы принадлежал вашему мужу. Но в последние полгода дела «Новатора» немного пошатнулись, и с целью привлечения инвестиций часть акций была продана. В общем, на данный момент самый большой процент акций у вас.

— Почему Сергей не продал мои акции?!

— Доверенность выдана только на право управления и не предусматривает возможность продажи.

— Какая оплошность с его стороны, — съязвила я.

— Видимо, ваш муж никогда не предусматривал возможность развода.

Конечно, зачем ему развод… Где он найдет еще такую идиотку! Держал меня при себе словно курицу, несущую золотые яйца, а если бы я начала сильно брыкаться, попросту убил бы… Сергей это прекрасно продемонстрировал тем вечером, когда ломал мне ребра. И после моей смерти получил бы акции в качестве наследства. Умно, хитро. Поэтому, когда муж почувствовал малейшую угрозу неповиновения, приставил ко мне соглядатая, а чтобы наверняка держать все под контролем, еще и прослушку решил установить. Я жива, пока хорошо себя веду.

— Ира, вы еще на связи?!

Хмыкнула. Сергей забыл пословицу о том, что на всякую хитрость найдется другая хитрость. Очень бы хотелось посмотреть на лицо моего дражайшего супруга, когда Валера расскажет ему правду.

— На связи, Алексей Иванович. Так что там с акционерами?!

— На данный момент вашему мужу принадлежит двадцать шесть процентов акций, а двадцать пять процентов совсем недавно, где-то полгода назад, приобрела компания «Агрус», внимание, учредителем которой является Сорокина Антонина Андреевна, в первом замужестве Довженко.

Сколько можно бить меня тяжелым по голове?! И самолеты продолжают то ли взлетать, то ли садиться, накручивая мои нервы на шасси. Чертовски больно!

— Это его жена?! — спросили мои помертвелые губы.

Удивительно, я еще способна говорить…

— Нет… Это мать Довженко Валерия Константиновича. Извините, что не раскопал информацию во время первого расследования.

Грязного снега в глазах добавилось.

— Ирина Владимировна, с вами все в порядке?!

Нет, какой уж тут порядок, туман перед глазами стал гуще, а к горлу подкатила тошнота.

— Не знаю, не уверена… Алексей Иванович, я потом перезвоню вам. Мне нужно обдумать информацию… — И отключила телефон.

В голове зазвучали голоса:

«— А сейчас, Валера, почему ты сейчас был таким холодным?! Почему сказал, что надоела?!

— Люблю… Каждую черточку, каждую клеточку, каждую волосинку… все в тебе люблю! Но разве подобный мне скот достоин такой богини?!»

«Обязательно. Вернусь в целости и сохранности. Но все равно, когда Димка уснет, буду просить твоих поцелуев. Люблю тебя… сильно».

«— Стас, как ты думаешь, Валера правда меня любит?!

— Любит, даже больше, он на вас помешался».

Где правда?! Где ложь?! Господи, снова почувствовала себя бедной овечкой, которую рвут со всех сторон шакалы… один другого страшнее и злее. А что если все эти Валерины признания очередная игра?! Еще один акт мести повернутого на мне шизика?! Поэтому он, наверное, ничего не сказал об акциях, которые приобрела его мама. Паучара плел, плел вокруг меня свою паутину, плотно окутывая коконом лжи и обмана, и очень может быть, что его конечная цель совсем не наше совместное счастливое будущее, а мое полное моральное уничтожение… «Валера, Валера, я буду нежной и верной». Мне так хотелось любви, что я поверила. Господи, как можно быть такой дурой?! Набитой дурой, которой все пользуются! Схватилась руками за волосы, потянула их в разные стороны, а потом, не в силах держать в себе эти эмоции, заорала:

— Да твою ж мать! У-у-у, — рычала я дикой зверюкой.

— Мама, мамочка, что с тобой?! — прибежал из комнаты Митька… Глазёнки огромные, перепуганные.

Ира, немедленно возьми себя в руки, нельзя пугать ребенка еще больше!

— Ничего страшного, Мить, я просто ударилась об угол стола. Мне больно.

Больно, больно, очень больно…

Сергей появился с небольшим опозданием. Чтобы взбодриться, я уже успел выпить чашку крепкого кофе. Только бодрости она мне не сильно добавила, от волнения уютные интерьеры в стиле Прованс одного из лучших кафе нашего города расплывались в моих глазах мутной серо-зеленой пеленой.