— Как?! — попытался изобразить удивление хозяин дома. — Ира… Что с ней?! Она ранена?!

«Муж неплохо играет, — размышлял Андрей Анатольевич, — только дерганый немного и, даже когда задает вопрос или возмущается, не смотрит в глаза собеседнику».

— К сожалению, я пришел сообщить вам печальную новость… — И едва различимый кивок головой сотрудникам, чтобы те были наготове.

— Что с Ирой?! Где мой сын?! — орал в беспокойстве Сергей.

— Вы обвиняетесь в организации покушения на убийство вашей жены и начальника службы безопасности компании «Новатор» Довженко Валерия Константиновича.

— Чего?! — выпучил глаза хозяин дома.

К этой новости он, судя по всему, готов не был, уже приготовился скорбеть, а тут такой облом.

Рассредоточившиеся ребята мигом подскочили, завели хозяину дома руки за спину и защелкнули на запястьях наручники. Охранник не решился вмешаться, только растерянно хлопал глазами.

— Что за бред?! Как вы смеете?! Я никуда не уезжал сегодня из дома и не мог никого убить! Это полное самоуправство! Сейчас же позвоню главному судье города, чтобы он прижучил ваше начальство!

— Значит, выносить вам приговор будет другой судья, — невесело пошутил майор.

— У вас нет никаких доказательств! Я совершенно непричастен к смерти своей жены!

— А откуда вы знаете, что она умерла?! — незамедлительно последовал вопрос.

— Да вы только что сказали!!!

Как легко иногда выдают себя преступники…

— Разве?! Я сказал, и камера это зафиксировала, что вы обвиняетесь в организации покушения на убийство вашей жены и моего друга, Довженко Валерия Константиновича.

— Да какая разница?! — в раздражении кричал Сергей Горяинов, а потом осекся, глаза округлились. — Вы хотите сказать, что Ирина жива?!

— К счастью, покушение не удалось.

— Но как же… — Горяинов снова прикусил язык.

Кажется, возможность такого развития событий вообще не приходила ему в голову.

— Я совершенно ни при чем! У вас нет никаких доказательств!!! — наконец злобно зашипел хозяин дома.

— Будут… Ребята, обыскиваем дом и все домашние постройки! Прежде всего, ищем второй телефон, планшет или другое средство связи. Наверняка, он еще не успел от него избавиться.

Эти слова словно мощным прессом, лишающим сил и воли, прошлись по генеральному директору компании «Новатор». Он побледнел еще сильнее, краше в гроб кладут, выпучил глаза, даже за сердце схватился. «Раз он так занервничал, того и гляди в обморок бухнется, значит, мы на верном пути, — отметил про себя майор Алейник. — Связь с организатором покушения еще не уничтожена. Чертяка-Валерка умный, сразу сказал, что надо действовать быстро и неожиданно».

— Вы не имеете права… — едва слышно хрипел Горяинов.

— Почему же, имеем. Не только у вас есть знакомые судьи. Обыск будет произведен по всем правилам, чтобы никто потом не смог обвинить нас в нарушении процессуальных правил. Уж для друга я постараюсь.

— Довженко тоже жив?

— Пригласите понятых.

***

За несколько часов до…

В уши ворвались звуки выстрелов и детский крик: «Мама-а-а!» Валера мгновенно сориентировался, повалил меня на асфальт, бухнулся сверху, я же смогла среагировать только истошным визгом.

— Мамочка-а-а, — продолжало кричать небо голосом моего сына.

Митенька, мальчик мой… Рванулась на этот крик, попыталась оттолкнуть навалившееся на меня мужское тело.

— Тише, — сдавленно стонал Валера мне в ухо.

А в мире все взрывалось и орало: «Брось оружие!! Брось оружие, мать твою!! Руки вверх! Там еще один!.. Стоять!! Стрелять буду!!

Повсюду топот ног, выстрелы, крики, болезненные стоны.

— Мама-а-а, — продолжал звать Митька.

— Черт, какого хрена?! Уберите ребенка от окна! — гаркнул Валера.

Боже, что это такое?! Почему мир кричит и взрывается?!

— Милая, ты как?! — И посмотрел серыми согревающими глазами мне в лицо.

— Я-я не знаю… Вроде бы, нигде ничего не болит, только очень тяжело дышать… И еще Митька, я за него очень переживаю.

Валера оглянулся по сторонам и, тихо охнув, откатился.

— Прости, это из-за меня тяжело дышать, я ведь такой боров.

Раскинув руки в стороны, Довженко остался лежать на асфальте, словно решил понежиться под лучами первого весеннего солнца. Ничего, что сыро и мы посреди двора?!