Так почему же ему стало так не по себе от вида мертвого животного на земле и стоявшего рядом с ней живого ублюдка, который нажал на спусковой крючок? Ведь теперь будет спокойнее на улицах, и меньше шансов, что эта дворняга вцепится какому-нибудь ребенку в ногу или, еще хуже, в лицо или шею.

Жестокость. Ведь казнь характеризуется не столько результатом, сколько способом исполнения.

Не стреляй посреди бела дня, чертов дикарь! На людях, на глазах у детей! Вот что Даниил хотел сказать темнолицему ублюдку, но не нашел слов. Пожалуй, впервые так замялся. Как неопытный пацан себя повел. Подумал о жестокости и о том, откуда она возникает, хотя знал, что это путь в никуда…

– Эй, ты со мной? – спросила Ольга, тем самым вернув Даниила из пучины мыслей.

– Да, я здесь, – слова давались с трудом. – Просто… сегодня, когда возвращался домой, произошло кое-что…

Даниил поведал о том, что случилось. Получилось сухо, неестественно.

– Чертов дикарь! – оскалилась Ольга, выслушав мужа. – Это ведь при людях, на глазах у детей…

«Она сразу отреагировала должным образом, – размышлял Даниил, глядя в ее голубые глаза. – Впрочем, сидя на диване, в тепле и уюте, порицать и ругать куда проще и приятнее. Это вам не на пару с пистолетом Макарова выскакивать из-за угла и брать на мушку вооруженного мужика в камуфляже. Думая о гражданских как о потенциальных жертвах.

Глупо сравнивать. Ольга… она другая. Из другого мира. Не такая испорченная и притертая жизнью, как я. Тонкая, будто всеми своими нервными окончаниями связанная с окружающим миром. Чутко реагирующая на любое, пусть даже самое малое изменение. Да и сейчас я удивляюсь, как же загорелись ее глаза. Пламя. Иной раз мне кажется, что она тоже может быть жестокой. Может ли?»

Пламя ее взгляда перебросилось на Даниила. Приятная тяжесть разлилась по груди. Кровь, густая и отравленная, ускорила свой ход.

– Не думай об этом, Даня, – тихо сказала Ольга, коснувшись его лица подушечками пальцев.

Ему хотелось укрыться с ней под одеялом и не вылезать по крайней мере до следующей жизни. Такое чувство нападало на него порой, когда все летело к чертовой матери. Бывали в жизни моменты и пострашнее. Сейчас что? Всего-то мертвая дворняга и мгновенное напряжение в ответ на раздавшийся выстрел. Даниил понимал, что в этот раз ему просто не хотелось напрягаться, чтобы выглядеть сильным. По крайней мере, он признавал это. Признавал, что порой хотел оставаться слабым и чувствовать, как его женщина проявляет ласку, запуская пальцы в волосы и нежные слова в мысли. Это что-то из детства, говорил он себе. Что-то до боли знакомое, но почти забытое.

Даниил проснулся за час до звонка будильника. Яркое солнце светило в окно, его лучи мягко касались плеча Ольги, неприкрытого одеялом. Светло-русые волосы лежали на подушке, и Даниилу рьяно хотелось вдыхать их запах. Хотелось, не вылезая из-под одеяла, думать о минутах близости, о том наслаждении, которое подарила ему Ольга прошлой ночью. Да он и сам в долгу не остался. Он знал, как доставить ей удовольствие.

Вид лежавших на подушке волос всколыхнул воспоминания о других ночах и других лучах солнца, касавшихся плеч других женщин. Все так же запахи наполняли комнату и предательски поскрипывала кровать. Не здесь, не в этой квартире, не в этом часовом поясе.

Хотя сексуальная жизнь Даниила началась именно в этом часовом поясе, в этом городе. Только двадцать лет назад. За это время многое поменялось, в том числе и в сексе, ведь секс, как и казнь, характеризуется не столько результатом, сколько способом исполнения.

Даниилу показалось, что так предательски с его стороны думать сейчас о других, думать о своем первом опыте, лежа рядом с женой. Ведь сейчас все хорошо, и это нужно ценить, и держаться за это состояние. Не думать о прошлом, которое туманное, но чертовски манящее. Всеми силами показывать, что тебе не безразлично и что ты можешь оставить былые привычки и создать прочный фундамент для семьи.

Обо всем этом Даниил думал, завтракая на кухне. Ему не хотелось, чтобы Ольга просыпалась. Он искал оправдание этому своему желанию. Ведь жена плохо спит по ночам, не может войти в режим. Это может сказаться на ее здоровье. Ей нужно хорошенько выспаться. Так? Нет, отвечал внутренний голос Даниила. Ты не хочешь, чтобы она просыпалась, лишь потому, что именно сейчас чувствуешь себя раскрытой книгой, которую каждый при желании может прочитать. Ольга не упустит шанс вчитаться в строки, и меж строк тоже. И тогда она, пожалуй, будет знать о тебе больше, чем ты сам. Можешь ли ты допустить подобное?

Даниилу осточертело думать об этом. Хотелось поскорее отправиться на работу, чтобы там забить голову мыслями о преступлении, совершенном невесть кем и невесть зачем. Ему казалось, что убийство бывшего зека, равно как и убийство дворняги, – лишь суета. Рабочий момент. Тренировка для мозга. Былой цинизм нагрянул, как всегда, вовремя. Настоящее преступление – это то, что в прошлом. Так пускай оно остается в прошлом…

Даниил повстречал Евтушенко в коридоре отдела. Майор держал в руке именную кружку, до краев наполненную крепким кофе. В зубах – сигарету.