После примерно месяца разных встреч Яна, по совету мамы, пригласила Диму в гости, чтобы их познакомить.

Общими усилиями они установили, что Дима знатный будет жених. Родня у него была в порядке, да и сам он уже успел приспособиться к новой жизни и материально был крепок и независим.

Они так подгадали, чтобы приглашение он принял на двадцать первые лунные сутки, что по всем понятиям должно было усилить то действие, которое они задумали.

Накануне вечером за час до полуночи Яна зажгла в своей комнате красную свечу и поставила ее на подоконник. Налила в тонкий прозрачный стакан воды и, проводя смоченным пальцем по краю стакана, добилась слабого гудения. При этом она семикратно и с чувством произнесла: «Димитрий!»

Затем она поставила этот стакан на подоконник рядом со свечей под янтарный луч Луны и стала вслух читать с листочка, который ей вручила мама:

«Господи Боже, благослови, Отче! Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Аминь! Есть на небе три звезды, одну из них зовут Луна. Кто две другие угадает, только тот мой заговор поломает. Пойди ты, желтая Луна, и найди и приведи раба Божьего Димитрия, чтоб он мой порог переступил и на веки вечные всех позабыл: молодых, седых, вдовых, худых, толстых, румяных, духмяных, черных, рыжих и белокурых. Знать бы ему только мое тело бело, чтоб его плоть яро только меня хотела. Всегда, вечно и бесконечно. В понедельник и во вторник, в среду и четверг, в пятницу, субботу и воскресенье. Вся его охота, все его мужское хотение было бы на меня без терпения. Я, Божья раба Яна, ключом закрываю, замком его навеки замыкаю. Кто к моим словам подступится, тот даже крестом не откупится. Ключ, замок, язык. Аминь! Аминь! Аминь!» Яна троекратно перекрестилась, поклонилась в сторону Луны, задула свечу и отправилась спать.

Наутро она взяла с подоконника облученный Луной стакан с водой и отдала его маме. Та извлекла из шкафчика с бакалеей какой-то серый замшевый мешочек, достала из него щепотку бурого порошка и всыпала его в воду. Потом она перелила эту смесь в медную турку и поставила на газ. Через минуту вода вскипела и едва не выпрыгнула пеной из турки. Мама поймала этот момент, убрала турку с огня и сказала:

– Вот это подольешь ему в кофе. Он и не заметит. А результат будет.

Яну при этих манипуляциях буквально всю сотрясало изнутри. Глаза ее пылали, а лицо, наоборот, обрело неподвижность и вид какой-то оливкового цвета твердой маски.

– Хорошо! – сквозь стиснутые зубы процедила она словно чревовещательница.

Знакомство Димы с родителями Яны прошло успешно. Он им искренне понравился, особенно с учетом той информации, которую через своих знакомых особистов дополнительно сумел собрать папа о семье и материальном положении потенциального отца их внуков. Все их порадовало и казалось исключительно надежным и благоприятным. Хорошо стояли звезды, и все способствовало любви. Кажется, что немало помог и волшебный кофе, который Дима от избытка чувств пил неумеренно, поскольку очень не хотел уходить из гостеприимного дома. Подливали ему две ведьмы колдовское свое варево и посылали одновременно свои электромагнитные телепатические волны в его направлении.

Какой-нибудь физик ввернул бы тут к месту, что волне этой электромагнитной самой суждено встретить ту, которая вступит с ней в резонанс. Какое-нибудь умное слово сказанул, типа «интерференция»! Вот Димины волны, а он, того не ведая, тоже их, оказывается, испускал, особенно после пресловутого кофе, и вступили в этот резонанс. Вот и затрясла его интерференция, не успел он вернуться домой. От резонанса мосты, как известно, падают. Не то что какой-то там Дима. И то, что он воспринял за хорошо ему известное ощущение нарастающей влюбленности, оказалось на самом деле настоящей ведьмовской диверсией против его бессмертной души.

Прошло всего лишь полгода после свадьбы, как стали следовать одно за другим открытия. Главным оказалось то, что Яна была подвержена приступам неподражаемой веселости и обаяния, которые, следуя неведомым природными часам, сменялись периодами мрачной депрессии.

Веселые периоды напоминали жизнь в раю. Жена источала необыкновенную энергию, была чрезвычайно мила и разговорчива, все у нее спорилась и горело в руках. При этом стоило Диме открыть входную дверь, как он физически ощущал сильнейший сексуальный призыв в самом воздухе их квартиры. Яна тащила Дмитрия в постель и днем, и ночью, и даже утром. В такие дни она страстно хотела забеременеть и прилагала все свои немалые силы для этого. Дима слегка пугался такой свирепости. Забеременеть ей только никак не удавалось.

Довольно скоро обнаружилось, однако, что у веселых периодов имелись свои недостатки. Именно в это время Яна стремилась завести новый посторонний роман. Димы ей как будто не хватало. Ее сексуальный призыв, яркий и неодолимый, как солнце, раздавался ровно и мощно по всем направлениям. Диме временами обидно казалось, что он в этих лучах исчезал, не отбрасывая тени. Были ли эти романы и интриги реальными, Дима не знал. Он просто видел обращенные мимо него сияющие глаза жены. Он чувствовал, что меняется ее поведение. У нее вспыхивали неожиданные дела в городе. Происходили звонки и возбужденные телефонные переговоры. Яна, словно испытывая его терпение, никогда не называла звонящего по имени.

– Опять? – спрашивал Дима.

– Что опять? – гневно сверкая глазами, но стараясь говорить равнодушно и не выдать себя голосом, спрашивала Яна.

Дима только горестно вздыхал, но скоро и вздыхать перестал.

Жена только поначалу пыталась как-то скрыть свои новые увлечения, а потом уж особенно не таилась. Видимо, ей просто не хватало ее слабых сил для сохранения тайны, все же это дело утомительное. Она стала делать вид, что не понимает, чем Дима так недоволен. Она признавала, что да, она флиртует, но флиртует совершенно невинно, все женщины, мол, флиртуют, нравится им это.