Я прошла на кухню, увлекая его за собой. Он разделся, шумно отодвинул стул. Потребовал кофе.

— Ты надолго? — спросила я, первый раз надеясь, чтобы он скорее уехал.

— Нет, буквально на минутку заехал. Вику надо забрать из кафе, она встречается с подругами.

Он подул на горячий кофе, я наконец уняла дрожь в коленях. Он просто заглянул проверить, как у меня дела, и только. Смотрела на него, такого знакомого, единственного необходимого на протяжении долгих лет. Смотрела и не понимала, что в нем такого, что заставляет млеть моё сердце, а тело желать его, несмотря ни на что? Да, он бесспорно хорош собой. Высокий, крепкий, с крупными красивыми чертами лица. От мамы мусульманки ему достались чёрные глаза и имя Альберт. Но сам он считал себя русским, мотивируя тем, что родился в нашем городе и носит исконно русскую фамилию. Он поймал мой взгляд и вопросительно улыбнулся.

— Просто соскучилась, — пожала плечами я. — Вот и все.

— Блин, я же подарок тебе приготовил. Пришлось его от Вики прятать.

Он вернулся в прихожую, принёс длинный узкий футляр. Открыл — внутри красивая витая цепочка с замысловатым кулоном. В центре его зелёный с разводами камень.

— Под цвет твоих глаз.

Металл лег на мою кожу, от холодного прикосновения по спине побежали мурашки.

— Пойдём, посмотришь, — он подтолкнул меня в коридор к большому зеркалу, щелкнул включателем. — Нет, никуда не годится, темно. Нужно посмотреть при солнечном свете.

И прежде, чем я успела запротестовать, толкнул дверь в комнату. Я обречённо застонала.

В столь необходимых нам сейчас солнечных лучах купался мой гость. Он стоял посреди комнаты и надевал футболку. Мелькнул торс, красивый, сильный, не смотря на худобу. Я отвела от него взгляд и посмотрела на пол. Проклятье. Я надеялась, что там будет импровизированная постель, которая возможно могла бы оправдать меня в глазах Алика. Но нет, мой аккуратный гость уже сложил все в шкаф.

— Кто это? — прорычал Алик, поворачиваясь ко мне. Клянусь, я почувствовала, как от страха на руках дыбом встают крошечные волоски. — Это и есть друг, с которым ты встречала Новый год? Спит тут, в твоей квартире, ходит в моей футболке?

— Да, — согласно кивнул найденыш. — Да друг, да со мной. И футболка видимо твоя.

— Урод, — сказал мой любимый. — Шлюха.

Последнее адресовалось уже мне. Алик бросился на найденыша, но тот ловко отступил в сторону, и Алик, не сумев остановиться, врезался в столик, уронив с неё вазу. Ваза раскололась, меня кольнула печаль — именно в неё я ставила те букеты, что он дарил мне за последние десять лет.

— Драться боишься? — взревел Алик и снова бросился в атаку.

Найденыш схватил его за руку и ловко вывернул её за спину. Алик закричал от боли, моё сердце сжалось. Я помимо воли устремилась ему на помощь, но меня остановили одним движением.

— Не стоит, — просто сказал он.

Протащил Алика в прихожую, открыл дверь в подъезд.

— Дай его ботинки, — я подала.

Ботинки полетели в темноту подъезда, за ними и дубленка. Следующим их участь разделил Алик.

— Я тебя из-под земли достану и урою, понял? — раздался его голос, а потом дверь захлопнулась.

Я устало сползла на пол. Столько лавировать, прилагать столько усилий, чтобы годами удерживать этого мужчину рядом, и все перечёркнуто одним дурацким поступком. Под дурацким поступком я имею в виду спасение своего гостя. Он не Черныш, умные взрослые женщины не притаскивают домой незнакомых мужчин, которые не в состоянии вспомнить своё имя. Я застонала. Конечно, я смогу вернуть Алика, я в этом почти уверена. Мы вместе с семнадцати моих лет, а это не мало, он просто привык и не представляет без меня своей жизни. Он вернётся, да, но за опрометчивый поступок мне придётся заплатить.

— Грустишь? — найденыш присел передо мной на корточки и пальцем приподнял моё лицо.

— Ты на редкость наблюдателен.

Раздражение боролось во мне с непонятно откуда взявшейся ненавистью к нему, к Алику, а самая жгучая, желчью подошедшая к горлу и грозившаяся прорваться наружу — к себе. К своей никчемности, неприспособленности, ненужности.

— Я никому не нужна, — вслух констатировала я факт.

— Глупости, наверняка родные…

— Родители? — перебила я. — Нет, я уверена, что они меня любят. Но почему же, какого хрена они отпустили меня двадцатилетнюю в другой город вслед за сомнительной любовью? Мне легко сейчас винить мать, ведь если бы тогда, когда Алик позвал меня за собой, я осталась в родном городке, быть может, жизнь моя сложилась бы иначе. Выскочила бы замуж, родила троих детей. А теперь ничего нет, кроме любви, иссушающей и не нужной. Звоню матери и, о чем говорить с ней, не знаю. Она в радостях, она нянчит внуков, которых родил ей правильный сын. А блудная дочка опять пошла на поводу у своей любви и позволила себя уговорить на аборт. В первый класс бы уже ребёнок ходил, представляешь? А теперь ни ребёнка, ни мужчины его сделавшего. Жизнь удалась. Мне скоро тридцать, а единственное моё достижение — это однокомнатная квартира, за которую мне кредит платить ещё десять лет. Никому я не нужна.

— Посмотри на меня, — он вынудил меня смотреть в его глаза. — Ты нужна мне.

Я засмеялась. Единственный человек, которому я нужна, это бомж, подобранный мной в морозную ночь в порыве сумасшествия. Он же подал свою руку и вынудил меня подняться. Мы встали напротив зеркала. Я, за мной он, такой высокий, что смотрел на наше отражение поверх моей головы.

— Быть может, я сделал неправильные выводы о твоих отношениях с…Аликом, но сейчас скажу тебе фразу забитую и затасканную, используемую поколениями измученных отношениями женщин — ты достойна большего. Взгляни на свое отражение.

Я послушно посмотрела. Полумрак прихожей, не угодивший Алику, чуть смягчал мои черты, делал их более таинственными, чем они есть на деле. Зелёные глаза казались совсем темными, тень скрадывала черты, делая их более мягкими.

— Ты красива. Если ты считаешь, что тебе нужен мужчина, ты можешь завоевать любого. А Алик просто привык, ему с тобой удобно. Ты же не подушка, чтобы с тобой было удобно спать?

— Но…

— Тебе не стоит бояться. Если ты его хочешь, он придёт. Возможно, даже ценить станет больше. Но не думаю, что долго. Потом все вернётся на круги своя.