— Герти, я не изменял!

— После твоего ухода в замке не было ни одной человечки! — одновременно произнесли Кай и Ларс.

«Так я вам и поверила».

— Кай, это неважно. Я видела ваш разговор, — устало произнесла Герти, утреннее время сказывалось на организме.

— А всё ли ты видела? — Кай повернулся к брюнету. — Ты показал ей свои слова о том, что наказывал меня, удерживая её в подчинении?

Услышав это, Герти почти не удивилась. На и без того тёмный портрет Ларса упала новая тень. Но она давно знала о существовании тайных закоулков его души. И что он — истинное дитя ночи, хотя чаще выбирает тяжкую ношу благородства.

— Герти… молчишь? А что бы ты сделала на моём месте? — допытывался Кай.

— То же самое… наверное… — от прояснения этого обстоятельства на душе её стало легче.

— Герти, прости… — в глазах древнего плескалась печаль и читалось искреннее сожаление. — Я хотел признаться в более удобное время. Просто не думал, что он увяжется следом, и что всё так сложится.

— Ты скрывал это от меня пол века! — не успокаивался Кай.

— Да, ты не слишком прозорлив. В любви и на войне все средства хороши, — Ларс развёл рукам. — А что тебя возмущает, Кай? Ты никогда не чурался обмана и интриг. А когда их используют против тебя, морщишься?

— Просто… ты никогда так не делал. Вот это и ужасает.

— А ты забрал моё. Ты всегда брал то, что хочешь.

— Герти сама выбрала меня.

— Вынужденно. На момент моего ухода из замка она ненавидела тебя всем сердцем. И в том была только твоя вина.

— Перестаньте, — Герти в который раз попыталась разнять вампиров. — Я уже поняла, что это никогда не кончится. И вы поймите: прошлое осталось в прошлом. Теперь я отношусь к вам одинаково… по-дружески. Точнее, по-приятельски. А пришла сюда только потому, что давно не встречала детей ночи.

— Знаю, — ответил Кай с какой-то тоской в голосе. — Я спрашивал всех встречных вампиров, но тщетно. Никто тебя не видел.

— Теперь я здесь. И очень хочу спать, — Герти улеглась на середину не расправленной кровати прямо в одежде.

Её башмаки так и остались привязанными передником. Сквозь сон она слышала, как Ларс улёгся рядом, а Кай — с другой стороны.

— А как же имитация страстной любви? — игриво спросил Кай. — Что, даже стонать не будем? Чтобы соседи по комнате обзавидовались?

— Отстань, — Ларс бросил в Кая подушку.

— Я и так обслуживала вас всю ночь, — проворчала Герти сквозь сон. Потом зевнула и сладко засопела.

Разбудил их стук в дверь.

Герти проснулась первая и обнаружила на своём животе две лапы — каждый из вампиров во сне по-собственнически приобнял её.

Меж тем в дверь долбились какие-то мужчины, и намерения их явно не были дружественными.

— Почему добрые дела всегда возвращаются вот так? — процедил Кай.

Вскочив с кровати, вампиры, принялись надевать всё, что сняли перед сном.

— Не все и не всегда, — Герти завязала плащ и накинула капюшон. — Просто не повезло.

Ларс подошёл к окну и осторожно приоткрыл деревянную створку.

— Солнце сядет через полчаса, может и раньше, вокруг горы.

— У нас нет столько времени, — Кай показывал на дверь, которая уже болталась на верхней петле. Хотя засов, видимо сделанный из более прочного дерева, всё ещё держался.

Снаружи раздавались методичные удары в дерево. Охотники при этом молчали — опыт подсказывал, что разговаривать с тварями опасно — заморочат.

— Тогда придётся бежать сейчас, — Ларс тоже натянул капюшон до самого носа. — Герти, надень перчатки.

— И как в них карабкаться на стену? — вампирша подозревала, что вряд ли их выпустят обратно через ворота.

— До темноты мы всё равно не сможем подняться по ней, потому что станем отличными мишенями. Придётся прятаться в черте города.

— Бег по крышам — лучшее начало дня, — съязвил Кай сквозь платок, закрывающий пол лица.

— Не для меня, ай… — Герти едва успела отвернуться от яркого вечернего света, который, стоило Ларсу открыть ставни, тотчас залил комнату обжигающим золотом.

Вперёд, — Ларс выскочил в окно и тут же приземлился на крышу соседнего домика.

Герти последовала за ним, слыша, как позади бежит и ругается Кай.

Дома в Квилинбруке стояли достаточно тесно. Даже люди могли прыгать с крыши на крышу, что уж говорить о более сильных вампирах? Но от первого прыжка край капюшона приподнялся и на мгновение оголил лицо. Вечернее солнце не обжигало до мяса, но через несколько часов, Герти знала, её кожа станет болезненно красной и будет долго саднить. Капюшон пришлось придерживать рукой, а это плохо сказывалось на балансировке тела. Хуже всего приходилось ногам — края черепицы, солома и прочий мусор на крышах вонзались в ступни. Не то, чтобы это причиняло боль, но было неприятно.