— Ты видишь здесь дороги или светофоры? — ухмыльнулся пират. — Нас унесло в океан. Скажи «спасибо», что шторм закончился.

— Они не станут нас искать?

— Яхта стоит дороже, чем ты и эта шлюпка. Черт! — выплюнул Антонио.

Кругом была только вода. Впереди в лунном свете серебрился и загадочно поблескивал океан.

— Ты все испортила! — еще раз резко выругался Антонио.

Складывалось ощущение, что он долго сдерживался, чтобы не начать ругаться.

— Я?

— Да, ты!!!

— Чем? Я просто сижу.

— Глазами этими своими огромными, щенячьими. Пожалел, бл*дь, идиот. Куда поехал твой любовник? Он же вроде местный, будто он не знал, что в подобных местах, возле необитаемых островов, дрейфовать яхте в одиночестве полное безумие?

— Он не мой любовник.

— Все испортила, — прошипел он, плюнув, — дура, прежде чем куда-то плыть, надо изучить местное положение дел! Законы, обычаи и так далее и тому подобное! И мужику своему сказать, раз сам он тупой!

— Я не дура! — громко возмутившись, я даже привстала. — Плебей и хам! И я не просила себя спасать! Не смей меня оскорблять! Настоящий мужчина никогда бы не стал попрекать женщину за спасение.

— А я не мужчина, я беглый преступник! Был арестован за антигосударственную деятельность и организацию взрывов, заключен в «Институт социализации» или проще тюрьму, как это здесь называется. Борец за независимость Индонезии, — размахивал руками Антонии.

А меня разобрал смех. Он точно был испанцем, подобная, страстная манера разговаривать очень присуща этому народу. Какое дело испанцу до народа Индонезии? Ну может он с детства здесь жил и очень проникся местной культурой?

— Интересно ты за нее борешься — обдирая с оружием ее граждан.

– Иностранные суда безвозмездно пользуются территориальными водами, а народ не получает от этого ничего!

— Думаешь, я дура и не видела, что причиной вашей смелости трава, которую вы поголовно жевали. Пожуешь эту хрень, — и весело и беззаботно становится на душе, правда? Можно выполнять любой приказ хозяина.

— Я не употребляю наркотиков.

— Только убиваешь людей?

Мы посмотрели друг на друга: я колюче, он насмешливо-безразлично. Наконец, мы отвели глаза. Передо мной был убийца, а я огрызалась. Наверное, я и вправду дура. Но, удивительное дело, я не боялась его.

— Ну давай, выкини меня за борт, пусть меня сожрут акулы!

Он усмехнулся одними уголками губ и взглядом превратил меня в букашку.

— Ты мне ещё пригодишься, вдруг я тут надолго, жрать будет нечего, а ты аппетитная.

Мне хотелось закричать и ногтями впиться в его самодовольное красивое лицо, расцарапать впалые щёки и стереть с губ ухмылку презрения к моей слабости и глупости.

— Ты и вправду сбежал из тюрьмы?!

— Ты все погубила, — покачал он головой, злость душила его.

— Раз ты так держался за свою банду, зачем пошел против них?

— Сам не знаю! — взглянул он на меня плотоядно, как будто с желанием.

— Скучаешь по дружкам-бандитам? Вам всем место в тюрьме. Думаю, ты легко примкнешь к подобным.

Я продолжала с ним ругаться, но он меня не слышал.

— Течение встречное, — нахмурился Антонио.

А потом мотор нашей лодки заглох.

Как-то незаметно наступило утро. Антонио тяжело и шумно вздохнул, выпустив из лёгких внушительный объём воздуха. Обернулся ко мне, а я, не говоря ни слова, посмотрела в глубину его больших карих глаз. Несмотря на словесную перебранку, эти паузы между нами повисали постоянно. Странные такие передышки, как будто недосказанность…

— Свечи намокли, — и пират стал разбирать мотор.

Грубые пальцы ловко отсоединили провода от свечей, выворачивая их. Я устроилась на безопасном расстоянии, мне нравилось просто смотреть на него, не отрываясь. Старалась не зацикливаться на том, что мы здесь совершенно одни, но как это можно было сделать, когда с меня не сводил глаз здоровый и властный самец, похожий на играющего с добычей льва, готовый проглотить в любую секунду. Я заметила несколько шрамов на его крепком мужском теле, они явно говорили о его смелом характере. Только сейчас я подумала о том, что если пираты нас не найдут, то мы можем умереть от голода, жажды, холода или нас могут попросту сожрать. Я перегнулась через борт, посмотрев в глубину океана, местами его воды были довольно прозрачными, можно было только догадываться какие именно хищники таились там, в глубине. Я заметно занервничала, а еще очень хотела есть. Антонио оторвал кусок ткани от своих штанов и, натирая какие-то детали мотора, продолжал меня с интересом разглядывать, затем расплылся в улыбке.

— Барракуда, — подмигнул мне пират, — топ-модель тропических океанов: длинная, до двух метров, тонкая и изящная. Кто бы мог подумать, что эта красавица — машина для убийств. Полосатый хирург — очень красивая рыба. Небольшая, — он хлопнул себя по животу, — по бокам у рыбы жёлто-синие полосы, брюхо — синее с оранжевым плавником. Рука сама тянется потрогать. Не стоит этого делать: на кончиках хвоста находятся острые как скальпель пластины, которые к тому же ядовиты. Белая акула не нуждается в представлении. Даже те, кто ни разу не видел море, знают, что эта рыба — людоед.