Я села рядом с ним, стараясь успокоиться. Что бы с Никитой ни случилось, вот он сидит, рядом, живой и здоровый. Значит, все не так страшно, как ему показалось.

— Ты как добрался? — я снова испугалась.

— Я же не маленький, я в третий класс пойду, между прочим. У папы твой адрес записан, я нашел. С мамой приехали — по магазинам она собралась, а в я инете посмотрел, как доехать, и улизнул.

— Бедная твоя мама!

— Я ей позвонил…

Я вздохнула. Все в порядке. Главное сейчас — разобраться, в чем дело, и доставить ребёнка к матери, как бы она мне не нравилась.

— Давай телефон, я ей позвоню.

— Я не хочу ей звонить. Я подслушал разговор. Мама с папой говорили. Сказали, что раз такое дело, и уделять мне внимание никто не сможет, то меня отправят в какую-то школу в Европе. Типа языки учить. А там все время жить надо! А я так не хочу! А папа говорил, что новая жена старого ребёнка не захочет!

— Бред полнейший, — уверенно сказала я.

— Ты тоже считаешь, что раз новый ребенок есть, то старый не нужен?

И посмотрел на меня. Глаза Егоркины. Вот пройдёт лет десять, проходу от девиц не будет. А пока… такой маленький. Такой беззащитный. Разревусь сейчас!

— Нет! — с жаром воскликнула я. — Если мне только позволят рядом с тобой быть, я тебя залюблю!

— Ну, совсем уж не надо, — пошёл на попятный Никита. — Так, немножечко!

Я решительно позвонила Егору. Тут уж не до гордости, когда детей обижают! Тоже мне, вздумал! Я сейчас все точки на i расставлю. Детей лишних не бывает! Но Егор не брал трубку. Снова и снова. Я кипела негодованием и к тому же нашла отличный повод встретиться с Егором — Никитку нужно вернуть и разобраться в ситуации. Какие ещё интернаты? Мне такой ценой счастье не нужно.

— Знаешь, где папин офис? — Никита кивнул. — Пошли. По дороге объяснишь.

Решили на такси — так быстрее. В итоге добрались за рекордное время — пробок не было. Охранник на проходной говорил по телефону, отвернувшись, и мы тихонько прошмыгнули мимо незамеченными. Поднялись на шестой этаж. Навстречу нам выскочила какая-то девушка.

— Никита? — удивилась она. — Папа в конференц-зале и очень занят. Ты подождешь? Там сделку заключают крупную.

— Сделка подождёт, — решительно ответила я. Бог знает, сколько эта сделка продлится, а мне к врачу скоро.

Отпихнула девицу в сторону и, взяв Никитку за руку, пошла вперёд. Контора не была огромной, искомый зал мы нашли быстро. Из него доносился бубнеж голосов. Никита явно испугался последствий и с удовольствием дал бы задний ход, но я тащила его за собой как на буксире. Толкнула дверь и вошла.

За большим столом сидело двенадцать человек. Разумеется, все сразу посмотрели на нас. Вот тут струсила и я. Убежать бы, да поздно. Позади — разъяренная девица, впереди — разъярённый Егор. Конечно, девицы я боюсь куда меньше, но Егор ведь все равно догонит. Возможно, и покарает.

— Здрасьте, — поздоровалась я со всеми сразу.

Егор кивнул. Ну и выдержка у него!

— Полагаю, вы с Никитой пришли не просто так… Галь, оставь её, поверь, твоими силами её не остановить.

Девица сзади фыркнула и ушла. У меня душа медленно просачивалась в пятки. Там ей самое место, может, целее будет.

— Что происходит, Егор? — спросила ухоженная женщина, которая сидела рядом с ним.

Я немедленно взревновала. Оказалось, не зря.

— Происходит вопиющая несправедливость, — сказала я дрожащим голосом. — Почему ты решил, что в случае нашей свадьбы Никиту нужно сослать в Европу? Поверь, в данном случае я просто за тебя замуж не выйду! И моя беременность не играет тут никакой роли!

Никитка спрятался за мою спину, а Егор вдруг захохотал. Смеялся он с явным удовольствием. Я его весёлости не понимала и разделить не могла. Всё остальные внимательно смотрели то на меня, то на него. Ухоженная гадина тоже решила привлечь к себе внимание. Вскочила на ноги. Все послушно повернулись к ней.

— Ты женишься? — её голос тоже дрожал, как и у меня. Только у меня со страху перед тем, что творю, а у неё от негодования. — Вот что, значит, нужно было сделать? Залететь? Я, как дура, столько лет на тебя впахивала… Не побоюсь быть смешной — лучшие годы жизни потратила. А все, что доставалось мне — секс, когда ты про меня вспомнишь. Столько лет ты позволил мне лелеять надежды на наш брак!

— Ты и ей предлагал жениться? — ревность застилала мне глаза, и чётко уловила я только одно слово — брак.

Егор унял смех, по-моему, с трудом. Тоже встал.

— Моя жизнь превратилась в дурдом, — пожаловался он зрителям. Зрители потупили глаза, впрочем, потом снова их подняли, интересно же. — Наташ, я же ничего тебе не обещал. Никогда.

Пощечина получилась хлесткой и звонкой. Я сразу перестала ревновать — разозлилась. Какое она имеет право моего идеального лупить? Пусть своего заводит и делает, что хочет. А Наташа сползла на пол… и разревелась. Мне даже жаль её стало чуточку. Наверное, гормоны. Я же беременна — снова вспомнила я.