Не сумел справиться с собой, сказал правду. Такой она мне нравилась. Почти раздетая, растрёпанная, на время покинувшая теплую постель. У Сергея есть деньги, но не хватило мозгов удержать ее. Ника его жена, но не его женщина. Печально наблюдать, как затравленная унижением и побоями стрипуха выставила гигантский барьер, опасаясь любого мужчины. Но то, что я увидел в той коморке под треск мигающей лампочки и завывание стоящего дальше по коридору холодильника, нельзя сыграть или изобразить.

Главным всегда было дело, моя миссия, задание, которое я, несмотря ни на что, обязан выполнить. Но Ника и ее слегка разомкнутые влажные губы, грудь с очертанием маленьких сосков, стройные ноги, блестящие локоны свели меня с ума, выбивая почву из-под ног. Она прекрасна, и если она скажет мне «да», я не смогу остановиться.

Утром помогаю Санычу с крышей, он возмущен, что не успевает с домашними делами из-за того, что вынужден возить Нику, а сегодня ребенку на плановый осмотр. Не задумываясь над глубиной своего идиотизма, соглашаюсь его заменить.

Прохожу мимо столовой, бросая ей, что отвезу к доктору. Перепуганная стрипуха подскакивает со своего места, неужто опять решила, что я буду ее насиловать. Этот затравленный взгляд раздражает, не обращаю внимания, сказал и ушел, спустился по ступеням, сел за руль, листаю ленту новостей, в ожидании.

Когда в зеркале заднего вида появляется Ника с ребенком, роняю телефон, приходится залазить под руль и искать аппарат между педалей. Дело в том, что Ника накрасилась и, удивительное дело, облачилась в одежду, которая делает ее привлекательной, а не наоборот.

Улыбаюсь, открывая перед ней дверь, помогаю устанавливать люльку. Упрямо пялюсь на нее, так, что она вынуждена отворачиваться. Буду думать, что эта метаморфоза для меня.

После того, как Ника и малыш посетили доктора, она пытается сменить ему памперс на заднем сидении автомобиля. Я повернулся и внимательно наблюдаю, под моим пристальным взглядом у Ники ничего не получается, все валится из рук. Меня это веселит, нравится на нее смотреть, от этого теплеет внутри.

– Ооо! – смеюсь, когда Сергей Сергеевич пускает струю, описывая заднее, теперь сидеть там невозможно.

Ника охает и ахает, суетится, я пытаюсь вытереть лужу, но количество жидкости несопоставимо с моей несчастной салфеткой.

Напакостничав, малыш сразу засыпает, а я не могу удержаться от комментария:

– Ой, стрипуха, придется тебе ко мне на переднее идти, даже не знаю, как ты это переживешь.

Наши взгляды встречаются, Ника раздумывает, как будто у нее есть выбор, но потом вздыхает. Толкаю дверь пассажирского сидения.

– Не нравится моя компания, верно?
– выезжаю с парковки, подмечая, как крепко она сжала колени.

– Сделай одолжение, просто помолчи! Давай всю дорогу будем играть в молчанку. Это лучшее, что ты можешь для меня сделать.

– Я могу майку для тебя снять, - приподымаю правую бровь.

В машине тепло, чувствую, как горят щеки, поворачиваемся к друг другу, Ника фыркает.

– Мне нет никакого дела до твоей майки.

– Ну да, конечно, - откидываюсь на сидение, потому что мы застряли в огромной пробке, - признайся, ты просто обезумела от того, что увидела.

– Не понимаю, о чем ты, - отворачивается Ника к окну, постукивая ногой по полу, нервничает.

– О том, как ты смотрела на меня вчера ночью.

– Тебе показалось, я просто не ожидала, что ты будешь разгуливать по дому голышом.

Приоткрываю окно, свежий воздух приятно ласкает лицо.

– Я не разгуливал по дому, готовился ко сну, а ты вломилась в мои покои.

От последнего самому смешно, разминаю шею. С места мы не двигаемся, стоим как вкопанные.

– В твою конуру ты хотел сказать.

Это неприятно, но терпимо.

– Ты вломилась в мою комнату, я мог в это время без трусов быть.

– Слава богу меня пронесло, - перекрещивается Ника, - а то пришлось бы вести меня в больницу с инфарктом миокарда.

Ника все время одергивает юбку, делая ее длиннее.

– Не думаю, ты бы уставилась, подбирая с пола челюсть.

– Ну, от ужаса всякое бывает, - наши глаза снова встречаются.
– Зину, наверное, госпитализировали, сразу, как мы покинули деревню с милым названием «грибочки».

К губам моей попутчицы прилипла прядка волос, борюсь с желанием убрать, но ей моя идея не понравится, поэтому просто смотрю на ее рот.

– Какую еще Зину? – не понимаю, о чем она.

– Твою любовницу Зину, впрочем, не надо мне рассказывать, мне это не интересно, - последние слова она растягивает, явно смутившись от моего пристально взгляда.

Она покручивает кольцо, золотой ободок скользит по тонкому пальчику.

– А ты про эту Зину, - морщусь.
– Она веселая и добрая, любезная и заботливая, вообщем вы очень разные.