Стихи, оборванные пулей. Советские поэты, павшие на Великой отечественной войне
вернуться

Сборник

Шрифт:
Вот фрагмент березняцкой ограды: меж столбами колючка густая,Прочно скручена, спутана цепко, злыми, ржавыми свита узлами,В острых зубьях; натянута туго, путь в грядущее нам преграждая,Сплошь бурьяном глухим зарастая, – всюду, всюду она перед нами.На шипах этих птица повисла, что легко и свободно летела,И расшиблась об это железо, и застыла в смертельном бессильи.На дожде полиняло, обмякло мертвой ласточки легкое тело,Будто крик онемевший, в колючках безнадежно запутались крылья.Быстрой молнией птица сверкала в синеве, с облаками бок о бок.Жизнерадостным гордым полетом песню сердца она выражала.В лопухах, не заметив измены, позабыв о палаческой злобе,Вмиг разбила она свое сердце, разодрала колючкою ржавой.Что ей смысл этой мрачной ограды? Птицам трудно поверить, наверно,Что судьба человека прекрасна, словно доля порхающей птицы,Что, хоть кровь наших ног орошает путь тернистый и трудный безмерно,Всё ж мы видим, куда он ведет нас, и вперед не устанем стремиться.А ограду – скажу я пернатым – в гиблых топях несчастного краяВоздвигает презренное племя, мертвечиной пропахшая стая,И, бессильной сжираема злобой, за колючки она загоняетТех, что в первых шеренгах похода шли, сердцами наш путь озаряя.Пусть дорога всё круче и круче, пусть идти нам, измученным, тяжко,Никогда не свернем, не отступим, обнимая грядущее взглядом,Хоть не раз мы, должно быть, как эта без оглядки летевшая пташка,Раздерем свою грудь о железо… Вот фрагмент березняцкой ограды.1937 г.

«Меж колючек ощеренных, словно…»

Меж колючек ощеренных, словноЗлые жала, у стен, без движенья —Два ряда номерованных, ровных, —Мы стояли, готовы к мученьям.А за нами, за каторжным полем,Где трава порыжела от пыток,Сердце снова стремилось на волю,Порывалось к просторам открытым.Лютый Питель глумился над нами,А над карцера зданием хмурымТучи шли, собирались упрямо,С юга, с севера двигались бури.Тишина еще всюду стояла,В небе краски заката горели.Тучи, тронуты отсветом алым,Шли, как мы в прошлогоднем апреле!Словно рушились грозные скалы,Повисая над тихой лазурью.И стучало, стучало, стучалоНаше сердце, влюбленное в бурю.И таким показался плюгавымСтрой жандармов, закон их позорныйПеред доблестью этой и славой,Перед схваткой стихий непокорных.И внезапно с небес этих гневных,Обгоняя идущие тучи,Словно радостный клич, прогремел намПервый гром, молодой и могучий.Пали капли дождя, словно слезыНе печали, а светлого счастья.И вбирало все бури, все грозыНаше сердце, открытое настежь.Так мы слушали грома раскаты,Свежесть ливня вдыхая всей грудью.«Надо выдержать, выстоять надо,Вы сильней, чем стихия, вы – люди!Мир прекрасен в борьбе и дерзаньи.Тот, что мира такого частица,Тот пройдет через все испытанья,Тот угроз и смертей не страшится».… И хоть гнал нас охранник проклятыйИ придумывал новые зверства,Мы летели, как стая крылатых,В мир на крыльях, растущих из сердца.1937 г.

Непредвиденный эпилог

Ты, запев мой, гневный и горячий,До поры скрывавшийся во мгле,Дождались и мы такой удачи,Чтоб идти свободно по земле.Не терял я твердости и воли,Загнанный, как зверь, в одну из нор,Мог писать я только лишь в подполье,Но писал – врагам наперекор.А когда война зловещей теньюК нам пришла и принесла беду,Я украдкой слов своих плетеньеЗакопал под вербою в саду.Пусть шумят паны, пока не сгинут,Для меня их злоба не нова.И тогда своей жене и сынуЗавещал сберечь я те слова.«Вы не лейте слез, – сказал я глухо, —Я прошу вас песню сохранить.Пусть меня убьют они, но духа,Что остался в песне, не убить!»… И опять я с волею простился,И опять я брошен был во мглу,И опять в Березе очутилсяНа холодном каменном полу.Тысячи людей сухих, как жерди,Согнанных тюремщиком в ряды,Шли неотвратимо в лапы смертиПод плетьми, без хлеба и воды.Наконец однажды среди ночи,Сквозь горячку голода и тьмы,Услыхали голоса рабочихЗа колючей проволокой мы.Это рухнул строй гнилой державы,Это старый мир исчез, как сон.А с востока, вся в сияньи славы,К нам свобода шла через кордон.Полицаи в дебрях укрывались,Их душили ненависть и страх, —Но уже победно развевалисьКрасные знамена на домах.Двадцать лет судьбы моей суровой —Двадцать книг, загубленных в огне.Но уже слова поэмы новойВозникали радостно во мне.Люди улыбались нам сквозь слезы.Мы в толпе, как призраки, брели.И когда настал конец Березы,Я достал тетрадку из земли:С командиром Армии ЧервоннойПесни мной на свет извлеченыВ день моей надежды воплощенной,В осень, что милей любой весны.Ты бурлил взволнованной толпою,Морем стягов и людских голов,В час, когда я встретился с тобою,Милый мой, освобожденный Львов.Поднимайся, песня, на свободе!Ты жива, ты долго будешь жить,Чтоб прикончить панское отродьеИ могильным камнем привалить.Я во вражье сердце это словоБудто кол осиновый всадил,Чтоб не смел видением былогоПанский дух являться из могил.1940 г.

Мирза Геловани

1917–1944

Мирза (Реваз) Гедеонович Геловани родился 2 марта 1917 года в селе Накалакари у подножия Тианетских гор. Его первые стихи, появившиеся в печати, когда автору было 18 лет, привлекли внимание великого Галактиона Табидзе. Мирза окончил Тионетский педагогический техникум, работал в школе, а потом корректором в тбилисском издательстве «Сабчота Мцерали».

Был призван в армию в октябре 1939 года. Окончил танковое училище. Дослужился до комбата. И на фронте продолжал писать стихи. Сохранилось тридцать семь его военных стихотворений.

Мирза погиб на третий день операции «Багратион» 26 июня 1944 года при форсировании Западной Двины. Похоронен он был в лесу, у села Нижнее Кривино.

В поселке Тианете близ Тбилиси есть дом-музей Мирзы Геловани.

Простите

Меня умчала тряская теплушка,А вы вдали остались на заре…Но помню я печальную улыбкуИ волосы, что листья в сентябре.Я обещал, что возвращусь,Что с фронтаМеня вернет к вамГлаз печальных власть,Но эти дни осенние, как воры,Ту клятву собираются украсть.И если сердце встретит пулю вражьюИ упаду вперед я, как бежал,Уж вы меня простите, да, простите,Что не пришел и слова не сдержал.1942 г.

Ты

Ты помнишь, мины рвались то и делоИ вся земля вокруг была черна?Ты помнишь, пуля мимо пролетела,Но сердце друга встретила она?Лежал он у ограды церкви бывшейВ шинели непомерной ширины,Еще не знавший счастья, не любивший,Неделю не доживший до весны.Взрывной волною сплющен был и погнутЕго видавший виды автомат…И ты сказал, что главное – не дрогнутьОт скорби, испытаний и утрат.Идем с боями… Медленные метры!В глазах убитых – злых пожарищ медь…Ничто и нас не оградит от смерти,Коль не сумеем смерть мы одолеть.1942 г.

У братской могилы

Выстрелы, кровь и стенанья… Едва лиЯ позабуду их вечером мирным…Как замерзали, о, как замерзалиЗори вечерние во поле минном!..Прерваны мысли. Раскиданы роты.Вечер похож на кровавую рану.Финским ножом, перерезавшим тропы,Стужа звенит на путях к Ленинграду…Пули устали к победному часу.Пушки охрипли. И танки застыли.Мы подымали победную чашу —Ты был так близко, но ты был – в могиле.Десять ранений. И возле кюветаБратский ваш холмик, неровный и голый.Всё было немо… И только у ветраБыл твой негромкий и медленный голос.1942 г.

Кость Герасименко

1907–1942

Константин Михайлович Герасименко родился в 1907 году в селе Приходьки на Полтавщине. Сын сельского учителя, окончив пирятинскую педагогическую школу, он сам стал учителем в Донбассе. С начала 30-х годов в донбасских газетах и альманахах печатаются стихи К. Герасименко; в 1933 году в Харькове выходит его первый сборник.

С 1935 года Кость Герасименко живет в Киеве. Вначале работает на кинофабрике, потом всецело отдается литературной деятельности. Одна за другой появляются его книги: «Сентябрь», «Память», «Дорога», «Портрет».