— Именно, — кивнул Кир.

— Твоя версия имеет место быть, НО вопрос: зачем резать труп?

— Я думаю, что когда мы ответим на этот вопрос, то раскроем преступление.

— Ребята проверяют версию с «жучками».

— Бред… — покачал головой Устинин, — но пусть проверят. Давай подробнее изучим рану. Размер раны… хм… двенадцать сантиметров на одиннадцать с половиной.

— Да уж, там не можно было бы следилок двадцать установить, — фыркнула я.

— Сто двадцать, — поправил меня Кир, — такие чипы очень маленькие и незаметны под кожей.

— Значит, вырезали что-то другое…

— Да. Тату…

— Тату? — удивилась я. — Зачем кому-то вырезать татуировку?

— Возможно, она прямо или косвенно указывает на убийцу, — рассуждал Кир.

— Если ты прав, то убийца либо был очень пьян, либо… он дурной?

— Либо он очень боится. Заметь, улик у нас нет. Мы гадаем на кофейной гуще… Убийца ловко замел следы преступления и запутал нас.

— Это точно, — расстроилась я.

— Так… смотри, эксперт пишет, что боковые надрезы были глубже и задели мышечную ткань. Предположительно, это был нож с коротким толстым лезвием. Не очень острый — края раны рваные, — зачитал заключение Кир.

— Похоже на складной нож? — предположила я.

— Все может быть…

— Если нож складной, то получается, что операцию на трупе проводилась внезапно? Не по плану?

— Имеешь в виду, что использовалось орудие, которое нашлось под рукой?

— Ну да! Если бы преступник планировал убийство, то использовал удобный наточенный нож или скальпель.

— Такая версия не исключена, — кивнул Кир. Но мы оба понимали, что никак и ничем наши версии не подкреплены. — Что еще может быть нам интересно?

— Кир, на теле Дункана были еще татуировки. Одна на плече — в виде якоря с развивающейся лентой, а вторая на груди — кажется цифры, но она плохо читается.

— Якорь и лента? Значит, наша жертва — моряк, что неудивительно в портовом городке. А то, что тату плохо читается, значит, делал ее не мастер, а местный художник от слова ХУДО. И не качественной краской, а красящим составом сомнительного качества.

— Якорь был прорисован лучше, — заметила я.

— Это ни о чем не говорит, — пожал плечами Кир. — Работа может быть другого мастера.

— Слушай, — вдруг осенило меня, — а ведь если Исидор делал тату в Диабло, то местный мастер может знать: было ли изображение у жертвы на ноге и как оно выглядело.

— Идея хорошая, НО узнать это, находясь в Ревенграде, практически невозможно. А на данный момент вряд ли начальство позволит нам уехать в командировку. Оснований для этого нет!

Ответить я не успела. Дверь в кабинет с грохотом открылась, пропуская недовольных близнецов, расстроенного Осика и спокойного Архипа.

Кир, глядя на эту четверку, вздохнул и коротко приказал:

— Докладывайте!

— У меня глухо. Работали наши приезжие на сомнительном производстве корма для животных, — начал говорить Архип.

— Почему сомнительном? — уточнил Кир.

— Санэпиднадзор и пожарная инспекция по ним плачет. А так как работает это производство уже несколько лет, то…

— Понятно! Коррупция в том районе нас ПОКА не касается. Производство имеет к нашему покойнику какое-нибудь отношение?

— Нет! Не имеет! Нашего убитого и его дружка никто не видел на производстве со дня их расчета. Да там таких приезжих… весь рабочий персонал. Они нанимают приезжих из отдаленных мест в качестве дешевой рабочей силы. Помогают получить разрешение на работу и официальный заработок. Но дольше полугода у них никто не задерживается.

— Почему уволился убитый?

— По собственному желанию, — пожал плечами Архип.

— Понятно… А его друг?

— Официально так же, но с ним воде бы была темная история. Он то ли украл что-то, то ли сломал. Сейчас уже никто ничего не помнит.

— Ясно. Версию со «следилками» проверили? — задал вопрос Кир.

— Да! Прибор не обнаружил сигналов, — ответил Осик.

— Что у вас? — обратился Устинин к братьям.

— Мы проверили общагу. Эта парочка проживала там с приезда. Комната простая. Вместо кроватей матрасы, вместо стола табуретка с газеткой. Холодильника нет, телевизора тоже. Присутствует батарея стеклотары и тонны грязи. Убитый был на хорошем счету, платил вовремя, не дебоширил. Его друг, наоборот, мог копить долги в несколько месяцев, напивался, буянил, трижды разбил окно и дважды снес дверь в чужую комнату, — отчитался Уолли.

— Почему его не выгнали? — удивилась я.

— Дункан приходил на помощь. Закрывал долги, договаривался с соседями… — ответил Олли.

— Ладно. Где сейчас Мартын Родварк? Вы его нашли?

— Нет! Уже несколько дней Родварка не видели в общежитие. Впрочем, как и Дункана.

— Никто не хватился их? — уточнила я.

— Нет! Оплата лишь через неделю. До этого времени всем все равно, что происходит с жильцами.

— Сколько дней они отсутствуют?

— Два, может три, а может и четыре дня. Неизвестно…