Романовская открыла балкон и закурила.

– Хороша ошибка! Куда его теперь девать? Пьяный ведь!

Люба тяжело выдохнула.

– То-то и оно. Может, у тебя переночует?

– Нет уж спасибо! – отрицательно замотала головой подруга.

Любовь Петровна закусила губу. Что же делать?

– А ты его на дачу свою отвези. Проспится там, а утром пускай к жене валит.

Пушкарева согласилась с Иркой. Вместе с Пряниковым они дошли до автомобильной стоянки, где ночевала Любочкина «Тойота». Эдик покорно забрался на заднее сиденье и тотчас уснул. А Люба повезла горе-любовника подальше от дома, от семьи, от Пашки.

– -Душа в душу

С Павлом Пушкаревым Люба Никитина познакомилась в автопробеге. На комсомольскую тусовку ее пригласил Андрей Рогов, давно безнадежно влюбленный в тонкую и звонкую исполнительницу бальных танцев Любочку. К тому времени красавица брюнетка уже успела побывать замужем, родить сына, развестись и остаться с ребенком в пустой квартире, откуда бывший супруг вывез практически все. В память о себе Никитин оставил женщине неподъемный холодильник «ЗИЛ» и детскую кроватку. Сама Любочка спала на полу на собственной искусственной шубе. Чтобы не умереть с голоду, танцовщица устроилась работать на завод, где комсомольской организацией и руководил Андрей Рогов. Молодой человек всячески поддерживал новенькую, опекал, помогал сугубо по-товарищески. Твердый и предприимчивый характер Любови Никитиной не дал погибнуть. Женщина определила сына в детский сад, работала как вол, приторговывала, где-то спекулировала. Уже через год Любочка купила новую мебель и телевизор. На заводе она организовала кружок эстрадного танца, где реализовывала свой творческий потенциал. От желающих, кстати, отбоя не было. Причем ходили на занятия к Никитиной как девушки, так и парни.

После развода мужчин в жизни Любы не было. Она жила сыном и творчеством. Однажды на проходной завода Любаша столкнулась с Андреем, который был одет в шуршащий оранжевый комбинезон.

– В космос, что ли, собрался? – пошутила женщина.

– В автопробег, – ответил комсомольский лидер. – Хочешь с нами?

– Хочу! – не задумываясь ответила энергичная и легкая на подъем Никитина.

Уже через день Люба, нарядившись в оранжевый комбез, тряслась в одном из двенадцати автомобилей, участвующих в пробеге. Сына она оставила с родителями бывшего мужа, с которыми сохранила теплые отношения. Маршрут комсомольцев пролегал по Саянскому кольцу.

Помимо Любы в пилотах оказались еще три дамы. Женщины купались в мужском внимании, как в теплом море. Ехали дружно, шутили, фотографировались, а по вечерам жарили на костре сосиски и пели песни под гитару. На одной такой стоянке Никитина обратила внимание на симпатичного и застенчивого парня. Это был Пушкарев. Он приглянулся Любочке с первого взгляда. Своей честностью, даже какой-то непорочностью. Как потом охарактеризовала его Никитина – Пашка был чистый, как «Пионерская правда»!

Веселая и открытая Люба ему давно нравилась, молодые люди работали на одном заводе, только в разных цехах. Пушкарев даже подумывал записаться к ней на танцы, но стеснялся. Стеснялся своего увечья, которое, к слову, было едва заметным. Левый глаз у Пашки почти ничего не видел, и он по этому поводу сильно комплексовал. Люба «страшный» секрет узнала гораздо позже, а тогда, находясь с ним в одной машине плечом к плечу, медленно и верно влюблялась.

Это не было страстью, от которой дышать невмоготу, это было судьбой.

Рогов ревновал и в последний день пробега попытался выяснить отношения с соперником.

– Пусть сама выберет, – предложил Андрею Павел, чувствуя, что выбор Любочка уже сделала. И не ошибся.

Андрей отступил. Несмотря на сомнительную комсомольскую идеологию, гусарство было у него в крови.

Паша и Люба Пушкаревы понимали друг друга с полуслова и, даже находясь на расстоянии, всегда были рядом. Павел оказался талантливым инженером, и после свадьбы организовал первую в городе фирму по обслуживанию компьютерных сетей. Днями и ночами молодой муж пропадал на работе, а Любочка верила и ждала. Пашка был не только технарем от бога, но и безотказным другом. Мог отправиться кого-нибудь спасать даже глубокой ночью. Спросонья Люба смотрела на часы, охала и падала на подушку досыпать, пока Пушкарев, словно Черный Плащ из диснеевского мультфильма, несся кому-то на выручку. Люба никогда не истерила по этому поводу, ведь уважала мужа, в том числе и за это.

Во время нечастых встреч Пушкаревы успели зачать ребенка, и у них родился Артем. Перед самыми родами супруги переехали в новую квартиру. Дом находился в еще строящемся микрорайоне, и в новостройках еще не было ни телевизионных, ни телефонных кабелей. Однажды Люба почувствовала, что Темка должен родиться именно сегодня и попросила Павла остаться дома.

– Я не могу, – ответил муж, – у меня куча дел!

– А если роды начнутся? – всхлипнула Люба. – Как я врача вызову?!

– Не начнутся, – отмахнулся Павел. Ему действительно нужно было бежать, на фирме случился аврал.

Вечером у Любочки отошли воды. Дома находился только семилетний Семен, который рисовал в своей комнате.

– Сынок, сходи на улицу, попроси кого-нибудь вызвать скорую, – просипела женщина.

Мальчик, не поднимая головы, продолжил рисовать танк в альбоме.

– Сейчас, только дорисую.

На улице было очень холодно. Пушкаревы жили в Сибири. Сотовых телефонов не было, о помощи несчастная Люба могла разве что только с балкона попросить. Покричать точнее.

Семка сходил на улицу, но вернулся ни с чем. Не встретил никого, а может, побоялся подойти. Обливаясь потом, Люба надела шубу, нахлобучила шапку и вышла из подъезда. Бог все-таки не Ермошка! Прямо возле дома стоял солдатский уазик. Женщина кое-как добрела до машины. Шофер оказался башковитый, без лишних расспросов доставил женщину в больницу, где буквально через час с громким криком и родился младший Пушкарев.

Павел не делил детей на своих и чужих, старшему сыну дал свою фамилию и любил как родного. Когда Темка пошел в детский сад, Любаша вдруг осознала, что давно выросла из учительницы танцев, и ей захотелось большего. Она начала мечтать о женском клубе и вскоре присмотрела подходящее помещение, в подвале одного из жилых домов в центре города. Помещение находилось в аварийном состоянии, но Любочке удалось оформить будущий клуб как учреждение культуры и получить под это хорошие льготы. Благодаря чему в подвале заменили давно прогнившие трубы и сделали ремонт. Обошлись малой кровью. Душа Любы ликовала. Клуб нарекли «Феей». Пушкарева пригласила в компаньоны пару знакомых, которым доверяла. Постепенно на базе «Феи» появились театр моды, салон красоты, кафе. В элитный подвал стали захаживать первые леди и все именитые гости, посещающие город. Люба Пушкарева не только зарабатывала деньги, она занималась делом, дарившим ей душевное и творческое умиротворение. И, разумеется, восполняло то, что успешный бизнес отнял у обоих супругов – личностное общение и секс. Психологи такое явление называют сублимацией. Сексуальные отношения Любу вообще интересовали постольку-поскольку. Фригидность свою женщина не скрывала и позволяла Павлу интим, только чтобы доставить ему удовольствие.